– Хорошая девочка, – я чувствую его улыбку на волосах, – покажи, как умеешь… Да, да, глубже. Давай, крошка, бери глубже. Если постараешься, я засуну в твой рот член. Вобью в глотку. Хочешь?
Я выдыхаю послушное “да” ему в пальцы и зажмуриваюсь, когда он продвигается слишком глубоко. Кашель впивается в истерзанное горло, и я вдруг чувствую вторую ладонь на шее. Он приподнимает меня и голодными рывками стаскивает белье, потом в той же спешке расстегивает джинсы и возвращает мое тело на место. Насаживает меня на себя, входя жестким и грубым толчком.
– Мать твою, да, – выдыхает он, не разжимая пальцы, которые впились в мое горло. – Да, сука, да, так…
Я расслабляю тело и принимаю его, привыкая к ощущениям, которые невозможно назвать одним словом. Во мне полыхает и обида, и глухое отвращение, и проклятое судорожное желание. Я хочу чувствовать его толчки, я соскучилась по его горячим выдохам, которые путаются в моих длинных волосах, и по его низкому голосу. Он садится с каждым движением и становится совсем хриплым, когда я начинаю отвечать. Я ловлю заданный темп и помогаю ему вбиваться в меня глубже и жарче.
Я хочу его. Так остро, будто полоснули ножом от души. Мне нечем дышать и страшно остановиться, не получив необходимую дозу кайфа. Да, я самым буквальным образом зависима от него. Мне нужно еще и еще, ведь он умеет утягивать меня вслед за собой в душную пульсирующую реальность, где есть только он и я. И никаких других причин.
В такие минуты я так хочу забрать его страдание, стереть на мимолетные мгновения, пока он сжимает меня в сильных руках и забывает, что творится вокруг. Все то, что я уже натворила. Я знаю свою вину лучше него. И поэтому позволяю ему всё, и согласна, когда он испытывает новый предел и придумывает очередную грязную игру..
– Двигайся, – выдыхает он нетерпеливо, вбиваясь в меня новым толчком. – Я натяну тебя, заставлю кричать… Да, не сдерживайся.
– Да! – я издаю стон, когда он ослабляет хватку и чуть замедляется, дразня меня. – Не останавливайся, прошу.
– Я буду делать, что хочу.
– Да…
– Назови мое имя.
– Каин.
– Еще раз!
Он до боли сжимает мои плечи и отрывает от земли, бросает в сторону, меняя наши тела местами. Я утыкаюсь лицом в запертую дверь и чувствую каменный пресс, он вдавливает меня в деревянную плоскость и заставляет расставить ноги. Он вновь входит меня и берет сзади, взвинчивая темп за секунды. Так яростно и жадно, что я не знаю, за что хвататься дрожащими пальцами, чтобы вытерпеть эту сладкую пытку. Я извиваюсь под его стальным телом и на его большом члене, и не могу больше терпеть. Нет, никак, невыносимо… Горячая волна подкрадывается и хочет забрать меня, накрыв с головой.
– Каин, – выдыхаю я, теряясь в наэлектризованных ощущениях, в которых виновато его тело.
Его правильные движения и дурманящий запах. И даже его грубые слова, которые заводят меня.
– Думаешь, я не знаю, что оно тебе поперек горла? – произносит он и наматывает мои волосы на кулак, заставляя выгнуть шею. – Я тоже не сразу полюбил его, но теперь оно мое. Я теперь он.
Вслед за моей волной приходит его, мужчина хрипло выдыхает и на мгновение затихает, отпуская мои волосы. Я делаю жадный вдох, угадывая свободу, и следом чувствую, как он изливается в меня. С протяжным животным стоном.
– Я теперь он, – повторяет он над моим ухом, придя в себя, и отшатывается в сторону. – Ничего человеческого…
Глава 2
Каин красив, как должен быть красив мужчина. Как мощная машина или дикое сильное животное. Я всматриваюсь в идеальные черты, чуть испорченные жестокими боями на ринге и в ночных барах, и любуюсь его внешностью. Так легче забыть, какой порок таится внутри него. Каким человеком он становится прямо у меня на глазах.
Я не могу этому помешать, а, быть может, уже вовсе поздно. Уже всё случилось и дороги назад нет, он будет становиться только жестче и страшнее, пока не сломает меня, как ненужную игрушку. Слишком хрупкую и надоевшую до чертиков. Хотя глубоко в душе я согласна на такой исход, если ему станет легче и он выдохнет хотя бы на полвздоха.
– Что? – он замечает мой внимательный взгляд и отвлекается от полки холодильника, на которой стоят белые банки с таблетками.
Он берет первую в ряду и, отвинтив крышку, насыпает целую горсть, которую отправляет в рот.
– У тебя рассечена бровь…
– Да, я в курсе.
– Можно мне? – я указываю на соседний тюбик с перекисью и делаю шаг к нему.
– Хочешь поухаживать? Я похож на калеку?