С этого момента судьбу Бориса Глебовича Музрукова начали определять обстоятельства чрезмерной важности. Он еще не знал о них, как не знал и о том, что они не позволят ему даже проститься с коллективом завода. В конце второго дня командировки директора в кабинет С. И. Самойлова, замещавшего Бориса Глебовича, быстрым шагом вошел Е. Г. Дуркин, помощник Музрукова: «Вас к телефону прямой связи».
Главный инженер услышал в трубке голос Музрукова и после взаимных приветствий спросил его о делах. «В ответ я услышал слова, которые, несмотря на то, что прошло более 30 лет, до сих пор звучат в моих ушах: “Я больше не директор Уралмашзавода, никакими заводскими делами заниматься не буду, действуй сам”.
Не могу скрыть, я был ошеломлен этими словами, настолько они были неожиданными и не укладывались в моем сознании. В подробности Борис Глебович не вдавался, а сказал, что когда будет на Уралмаше, все расскажет. Но время своего приезда он тоже сообщить не мог, так как оно уже зависело от условий его новой работы. Разговор закончился пожеланием дальнейших успехов коллективу Уралмашзавода», — писал в 1979 году Сергей Иванович Самойлов.
Посоветовавшись с парторгом В. М. Шестаковым, главный инженер решил сообщить заводчанам о случившемся на следующий день. Примерно в семь вечера в зале заседаний собрался основной командный состав Уралмаша. Это было 26 или 27 ноября, и люди ожидали разговора о мерах, необходимых для успешного завершения программы месяца.
Из воспоминаний С. И. Самойлова: «Трудно, очень трудно было сказать товарищам о том, что с нами уже не будет нашего испытанного руководителя. Я начал со слов, что должен сообщить собравшимся о чрезвычайно важном событии, и почувствовал на себе внимательные и настороженные взгляды всех присутствующих. Когда было сказано: “Борис Глебович уже не директор завода, он на другой работе”, — произошло то, что тоже осталось в моей памяти на всю жизнь. По залу прошел шелест вырвавшегося единого вздоха, в котором слились ощущение неожиданности и, я бы сказал, чувство глубокого разочарования. Передать это словами невозможно. Затем все, я повторяю, все головы товарищей, находившихся в зале, на какое-то мгновение поникли, и стало видно, что больше половины из них — почти седые. Здесь присутствовали те, кто на своих плечах вынес все тяготы военного времени и со всей остротой воспринял уход Бориса Глебовича, которому коллектив привык за эти годы безгранично верить, многократно убеждаясь в его выдающемся таланте руководителя, в его человечности и справедливости, когда дело касалось человеческих судеб».
Видный государственный и общественный деятель Н. И. Рыжков, который начинал свой трудовой путь на Уралмаше и сам возглавлял этот гигант индустрии, считает, что лучше директора, чем Б. М. Музруков, на заводе не было:
«Летом 1950 года после окончания техникума я начал свою производственную деятельность на Уралмашзаводе. В этом замечательном коллективе я трудился 25 лет: прошел путь от сменного мастера в одном из цехов до генерального директора завода-гиганта, флагмана тяжелого машиностроения. Уралмаш всегда отличался от других предприятий не только своими масштабами и мощью, но и своей сплоченностью, своими традициями.
Нашему заводу везло на талантливых руководителей. Да по-другому и не могло быть. Руководить таким огромнейшим коллективом рабочих, инженеров, конструкторов и многих работников других специальностей может только человек, знающий все тонкости организации сложнейшего производства, технологических процессов, основных направлений развития техники, выпускаемой заводом. Его должен признавать коллектив, он обязан органически вписаться в него. Без этого он будет руководителем-одиночкой, и судьба его предопределена.
Коллектив завода всегда очень внимательно присматривается к своему руководителю, дает ему оценку и, естественно, либо принимает в свои неформальные ряды, либо отвергает его, или, в крайнем случае, относится к нему сугубо формально. В этом случае думать о сплоченности коллектива, о мобилизации его на решение сложнейших задач, иногда и в экстремальных условиях, — дело практически безнадежное.
Бориса Глебовича Музрукова на заводе я уже не застал. За несколько лет до этого он был переведен на одно из ведущих предприятий зарождающейся в то время атомной промышленности. Но я начал работать под руководством начальников цехов, главных специалистов, руководителей завода, которые еще вчера выпускали танки и самоходные артиллерийские установки. Эти люди продолжали жить в ритме военного времени, так приучали и нас, молодых ребят, работать. В этом — весь Уралмаш. Война его закалила, и эта закалка осталась на всю жизнь.