На следующий день, преодолевая сердечную боль, она начала бракоразводный процесс. Бумаги были отправлены Шепу почтой госдепартамента, с помощью которой он общался с внешним миром всякий раз, когда отправлялся в свои поездки, так как работа не только приносила Шепу славу и деньги, но и была полезна для правительства.
Но через два месяца после отъезда Шепа, когда развод еще не был оформлен, пришло сообщение о том, что ее муж убит патагамскими повстанцами.
Эмили никогда в жизни не испытывала такой боли. Находясь в состоянии транса, она велела адвокату во что бы то ни стало завершить развод. Она не собиралась становиться наследницей собственности Шепа и не хотела получать страховку за его жизнь. Это было бы нечестно, неправильно.
Репортеры преследовали Эмили, но она скрывалась от них. Собравшись с силами, Эмили сделала заявление, в котором говорилось, что они с Шепом были разведены, она не является его официальной вдовой и ей нечего больше сказать. Зная, что родители Шепа никогда не одобряли его женитьбы, Эмили уехала из Вашингтона, даже не повидавшись с ними.
Эмили оглядела комнату. Казалось, между сегодняшним днем и памятью о браке с Шепом лежала целая вечность.
Она купила этот дом на побережье Калифорнии на деньги, которые заработала своими эскизами. Шеп всегда настаивал на том, чтобы эти деньги принадлежали только ей, и она не тратила их, пока они жили вместе, потому что он оплачивал все семейные расходы.
Эмили снова взяла девичью фамилию и начала восстанавливать свою разбитую жизнь и разрушенные мечты. Даже Мэрили, которой она полностью доверяла, не знала, кем была Эмили на самом деле. Только Клер, ее агент, знала, что Эмили Тайсон была на самом деле Эмили Тайсон-Темплтон.
Эмили закрыла лицо дрожащими руками, а потом опустила их на живот и почувствовала, как ребенок зашевелился под ее ладонью.
Шеп поставил стакан на стойку бара и, нахмурившись, обернулся к своим родителям. Горящее в камине пламя хорошо освещало его крупное тело, заставляя блестеть половинку золотой монетки, висевшей на цепочке на его шее. Отец вернул Шепу цепочку сразу по возвращении, и он немедленно надел ее.
– То есть как это вы понятия не имеете, где Эмили? – Шеп почти кричал, не в силах сдерживаться.
– Шеп, дорогой, пожалуйста, успокойся, – сказала Маргарет Темплтон. – Ты устал с дороги. У тебя был тяжелый день – перелет, врачи, правительственные чиновники. Тебе необходимо отдохнуть. Вчера, когда мы встречали тебя, ты не хромал, а теперь припадаешь на больную ногу. Ты должен поберечь себя. Нам впервые представилась возможность побыть с тобой наедине. Почему мы не можем просто расслабиться и пообщаться, прежде чем отправимся спать.
– Нет, мама, – твердо сказал Шеп. – Мы не можем расслабиться. Я хочу знать, где Эмили.
– Дорогой, она развелась с тобой, – напомнила сыну Маргарет.
– Я знаю это. Бумаги успели дойти до меня до того, как я попал в плен. Но вы, кажется, не понимаете, что я никогда не соглашался на этот развод. Что касается меня, я по-прежнему считаю Эмили своей женой.
– Юридически это не так, – сказала Маргарет. – Время упущено. Ты не мог своевременно оспорить решение, поэтому развод вступил в силу.
– Меня не волнует, как там обстоят дела юридически, – еще громче произнес Шеп. – В моих мыслях, в моем сердце она моя жена, и я люблю ее. Я собираюсь найти ее и исправить возникшее между нами недоразумение.
Маргарет покачала головой.
– Это глупо. Совершенно очевидно, что Эмили не любит тебя больше.
– Нет, любит, – спокойно возразил Шеп, усаживаясь в кожаное кресло перед камином и потирая правое бедро. – Я знаю, что любит.
– Я согласен с тобой, – вступил в разговор сенатор Темплтон, опускаясь в точно такое же кресло напротив сына. – Тот факт, что Эмили довела до конца дело о разводе, вместо того чтобы предъявить претензии на твое наследство, говорит о многом.
– Она развелась с нашим сыном, Шеперд, – раздраженно напомнила Маргарет, откинувшись на спинку стула. – И не стоит забывать об этом. Когда женщина любит мужчину, она не разрывает брак с ним.
– Разрывает, – произнес Шеп, глядя на языки пламени. – Разрывает, если одной любви оказалось недостаточно и брак не принес ей ничего, кроме душевной боли. Поверьте мне. У меня было в распоряжении несколько месяцев, чтобы подумать об этом, и я сумел посмотреть на все глазами Эмили. Я был плохим мужем. Ей пришлось развестись со мной, потому что у нее не было другого выхода.
– Но это же абсурд, – поморщилась Маргарет, расправляя юбку своего шелкового платья.
Откинувшись на спинку кресла, Шеп тяжело вздохнул.
– Нет, это не абсурд, мама. Нет ничего абсурдного в том, чтобы сделать то, что необходимо, чтобы выжить. Эта еще одна вещь, которую я понял за последние месяцы.
Маргарет неодобрительно зацокала языком.
– Не может быть никакого сравнения, Шеп, – сказала она, – между положением Эмили и тем, что тебе пришлось пережить в джунглях.
– Ад имеет много форм, Маргарет, – возразил жене сенатор. – И некоторые из них мы создаем себе и окружающим сами. Эмили всегда было неуютно с нами. Мы не дали ей почувствовать себя желанной в нашей семье. У меня тоже было много месяцев, чтобы подумать. Мы поверили в то, что наш сын мертв, но мы потеряли также дочь, которую могли бы обрести в лице Эмили. Мы даже не связались с ней, когда получили извещение о смерти Шепа. Мы – социальные снобы, моя дорогая, пора это признать. Родители Эмили были простыми фермерами. Они погибли, когда девочке было четырнадцать лет, и с тех пор она скиталась по приютам. Ну да, какая ужасная биография для жены сына сенатора Темплтона. Как ужасно, что у Эмили не голубая, а обычная, красная кровь.
Шеп поднял голову и поглядел на отца, не в силах скрыть своего изумления.
– Я не верю своим ушам, отец.
– Конечно, сожаления мои запоздали, – сказал сенатор. – Думая, что ты мертв, сынок, я заглянул поглубже внутрь себя и поразмыслил над тем, кто я есть. Не могу сказать, что мне очень понравилось то, что я обнаружил.
– Ты зря обвиняешь меня в снобизме, Шеперд, – объявила Маргарет.
– Нет, он прав, дорогая, – спокойно произнес Темплтон.
– Очень мило! – с негодованием воскликнула Маргарет. – Меня оскорбляют в собственном доме!
– Никто не собирается оскорблять тебя, – пожал плечами сенатор. – Слушай, Маргарет. Если Шепу удастся заполучить обратно свою Эмили, эта малышка станет нам дочерью, которой мы никогда не имели. Она должна почувствовать себя в нашем доме желанной и любимой. Ты поняла меня?
– Господи! – Маргарет нервно провела рукой по безукоризненно уложенным седым волосам. – Ты настоящий… тиран, Шеперд. Я никогда не видела тебя таким. Обещаю тебе, что с охотой приму Эмили в своем доме, если она… захочет вернуться.
– Прежде всего ее надо найти, – сказал сенатор Темплтон. – Я знаю, Шеп, что ты никогда не пользовался своей фамилией или моими связями, чтобы продвинуть вперед свою карьеру. И всегда уважал тебя за это. Однако, думаю, что на этот раз тебе следует отбросить гордость и позволить мне использовать свои каналы, чтобы разыскать Эмили. Даю слово, что ни я, ни твоя мать не будем вмешиваться в ваши отношения после того, как ты найдешь Эмили. Тут уж дело будет за тобой, сынок.
Наклонившись вперед, Шеп уперся локтями в колени, положил голову на сцепленные ладони и внимательно посмотрел на отца. Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил.
– Я принимаю твое предложение, папа. Боюсь только, что Эмили покинет то место, где находится сейчас. Она ведь уже знает, что я жив. Сообщение об этом стало одной из главных новостей страны, как ни смешно это звучит. Восемь месяцев. Я не видел ее восемь месяцев. Да, папа, используй все свои связи, делай все, что понадобится, только найди ее.