— Мама!
— Сильвия, успокойся. Если будут новости, они до нас долетят. Мы же не на Луне и не во Внешней Монголии, верно?
— Допустим.
— До Ньюкасла меньше часа езды! Какая была музыка?
Сильвия пожала плечами.
— Не знаю. Может, и не было никакой. Приснилось.
Она взглянула в окно. Бледные дома на другой стороне узкой улочки, солнечный свет, опушка леса, далёкий тёмный контур холма. Мимо пролетает чёрная птица, потом ещё одна, ещё. А теперь десятки птиц, намного выше — они там тупо кружат. И небо, небо, тупо-бескрайнее небо.
— Здесь всегда музыка, — сказала мама. — Волынщики, скрипачи. Может, танцы кто затеял.
Сильвия вздохнула.
Танцы? В этой глуши?
— Наверно я… — начала она и осеклась.
— Что? Есть план?
Сильвия снова нахмурилась. Да, точно. Надо понять, что ей тут делать. Идти пешком обратно в город? Она встала, сняла пальто с крюка на двери. Нашла шарф. Широко раскинула руки, потянулась. Мама продолжала рисовать.
— Вот как раз и проверю план, мам. Открою дверь и пойду. Куда глаза глядят. А потом вернусь.
— Прекрасный план, детка. Гуляй. Только ботинки надень.
Ботинки? Ни за что. Она сунула ноги в выцветшие голубые кеды.
Мама снова обняла Сильвию. И Сильвия не отстранилась.
— Нам обеим на пользу пойдёт, — сказала мама. — Несколько дней в красивом месте. Без этих детей!
— Ты же их любишь!
— Господи, конечно, люблю! Но отдыхать-то надо! От всего и всех.
Сильвия замерла, сжала кулаки…
— Прости, мам, — сказала она. — Тебе тут лучше, я понимаю.
— Спасибо, моя хорошая. А теперь вперёд. Изучай окрестности.
Сильвия распахнула дверь.
Повеяло холодом. Надвинулось небо — то самое, бескрайнее.
Она вздохнула.
— Не заблудись, — тихонько сказала мама и, положив руку на спину Сильвии, подтолкнула её за порог.
Ну деревня — она и есть деревня. Два ряда дощатых домов: в основном поблёкшие, почти белые, но есть и весёленькие, жёлтые и оранжевые, а ещё уродские фиолетовые. Возле каждого — садик за низким штакетным забором. На ветру раскачиваются цветы. Машин почти нет: она насчитала одну легковушку, пару пикапов да пару белых фур — они ехали транзитом, без остановки. Заброшенная телефонная будка. Длинный приземистый деревянный сарай с вывеской «Блэквудский общинный дом». Видимо, местный клуб. Выцветшая афиша: на ней намалёваны скрипка и несколько труб. А вот рекламный плакат:
ВОССТАНОВИМ ПРИРОДУ СЕВЕРА
Вернётся ли к нам рысь?
Художник изобразил на лесной тропе эту самую рысь: уши торчком, пятнистый мех, голова повёрнута к зрителю.
Поперёк плаката — надпись от руки:
Ага! Ждём в гости льва, тигра и медведя!
Сильвия усмехнулась и пробормотала:
— Ещё антилопу гну, слона, муравьеда и кенгуру.
Она двинулась дальше — по единственной улице с глубокими колдобинами.
Дошла до серой бревенчатой часовни. Сланцевая крыша местами раскрошена, окна забиты досками, на дверях замки. Фронтон украшает старинное распятие с видавшим виды Иисусом: он повис на руке, на единственном оставшемся гвозде, и неуклюже покачивается на ветру. Под ним на стене надпись:
Он умер, чтобы мы жили
Дальше улица сужалась и превращалась в тропу, которая вела к тёмному лесу. На другом краю деревни угадывались бескрайние, залитые светом просторы. Сильвия направилась к свету. Прохожие попадались редко. Возле одного крыльца сидел в шезлонге бледный, до хрупкости древний старичок в белой кепке. Он приветственно поднял руку.
Она кивнула в ответ.
— Думаю, ты из Алленов, — сказал он.
В его голосе слышался акцент. Не местный. Европейский.
— Из Алленов? — Она растерялась.
— Даже не сомневаюсь.
Разумеется, он был прав. Аллен — девичья фамилия её матери.
— Ну да, — сказала она. — Так и есть.
Он глотнул что-то из полосатой кружки, стоявшей рядом на столике.
На оконном карнизе у него за спиной были разложены камни.
— Я Андреас Мюллер. — Старик смотрел на неё добрыми слезящимися глазами. — С возвращением.
Задерживаться она не стала. Разговаривать не хотелось. Даже имени своего не сказала в ответ.
Она пошла дальше. За домами оградка, за ней выжженный клочок земли со старыми ржавыми качелями. На них раскачивался ребёнок — не то мальчик, не то девочка. Скрип-скрип, скрип-скрип.
Она подумала о Максин. Максин обещала звонить. Она взглянула на телефон. Связи нет. Ну понятное дело: откуда в этой идиотской глуши возьмётся связь?