— Какой вздор! Это Пахульский донёс!
— А это вы откуда взяли?
— Я это чувствую!
— Пу-а! — фыркнул Клод. — Вы ужасно чувствительны!
— О! Вы ничего не знаете! Гретнер просил моей руки и получил отказ! Он уволен!
Гретнер был одним из учителей Сони.
— Ах, вот как… Но из этого ещё ничего не следует.
— Я прекрасно знаю мама́! У неё третий день болит голова!
— Вот именно, — сказал Клод, — она расстроилась из-за глупого поступка Гретнера. Мадам Боннэ здесь совершенно ни при чём, и мы с вами тоже. Но надо учиться!
— Клод! И вы! И вы тоже твердите мне, что я должна учиться, учиться, учиться, как будто я родилась в бедной семье и должна зарабатывать на пропитание! Но я не собираюсь работать!
— А что вы собираетесь делать?
— Я собираюсь выйти за вас замуж, и мы уедем в Париж и будем каждый день кататься верхом в Булонском лесу, а по вечерам вы будете давать концерты, а я буду посылать на эстраду таинственные венки с русскими буквами: «С. ф. — М»… И об этом напишут в газетах!
— Я бы не сказал, что это слишком серьёзные намерения, — заметил Клод.
— Вы всегда смеётесь! У вас нет ничего святого! Я так не могу! Я брошусь в Москву-реку, и вы будете рыдать над моим чёрным гробом! Вы будете в чёрном костюме с крепом на рукаве! Мама тоже, но будет поздно, поздно…
Соня решительно поднялась, схватила хлыстик и зашагала по полянке.
— Подождите! — крикнул Клод. — Куда вы? Постойте!..
— Филька ждёт меня с лошадьми на опушке, — пренебрежительно сказала Соня и исчезла.
Через несколько минут вдали послышался отчаянный галоп двух коней. Несмотря на запрещение мама́, Соня ездила только галопом.
— О боже мой! — пробормотал Клод и снова лёг на спину.
Но движения облаков уже не было. В рамке сучьев висел серый полог, на котором движение постепенно замирало, таяло, прекращалось. В лесу слышался треск и шорох, точно там бродила в глубокой думе сероглазая русская осень.
* * *Два года тому назад, в 1880 году, студент консерватории Клод Дебюсси получил предложение поехать в Россию.
Студент был беден, зарабатывал уроками и не получал никакой помощи от родителей.
Отец его был чиновником. Он делил весь свет на две неравных части: он, мсье Дебюсси, и всё прочее…
Дома у отца был особый стол. Дети ели жареный картофель и запивали молоком, в то время как отец поедал утку с яблоками и милостиво угощал жену вином.
Когда мадам Дебюсси жаловалась мужу на строптивый характер Клода, мсье Дебюсси-старший приглаживал усы и отвечал с усмешкой:
— Моя власть не простирается на артистов. Если б он был обыкновенным человеком, я проучил бы его линейкой. Но он музыкант, и даже, кажется, гений… Управляйся с ним сама.
Поэтому Клод обрадовался, узнав, что ему предлагают быть учителем музыки в сказочно богатой русской семье.
Россия представлялась Клоду в виде засыпанной снегом страны, где бородатые казаки в «астраханских шапках» скачут по улицам, не обращая внимания на ужасающий мороз, пощёлкивают кнутами, едят икру и пьют чай из самоваров, украшенных кренделями.
О русской музыке он имел смутное представление. В консерватории говорили, что русские композиторы пишут что-то невразумительное, нарушающее все законы гармонии и композиции.
А впрочем, русские теперь в моде и хорошо относятся к французам, так что от выгодного места отказываться не стоит.
Клод получил письмо от секретаря мадам фон Мекк, деньги за месяц вперёд и билет 1-го класса от Парижа до Швейцарии, где в это время находилась нанимательница.
Дебюсси прибыл в Швейцарию. Мадам фон Мекк приняла его на террасе своего дома, в Интерлакене. На ней было чёрное, застёгнутое до горла платье из тафты и белая кашемировая шаль, в которую она нервно куталась, хотя день был тёплый. Она сидела в качалке выпрямившись, словно аршин проглотила, но не смотрела на собеседника. У ног её лежала огромная собака. Мадам проводила целые дни на террасе в обществе собаки и любовалась снежной вершиной Юнгфрау, отражающейся в озере.
— Вы ученик мсье Мармонтеля, — сказала она, — и он дал вам лестную рекомендацию. Я не в восторге от Парижской консерватории. Она готовит не пианистов, а фортепианных акробатов. Надеюсь, что вы не в этом роде.
— Но, мадам…
— Что вы знаете о мсье Чайковском?
Дебюсси густо покраснел.
— У нас ещё не проходили русскую музыку, — смущённо проговорил он.
— Очень жаль. Имейте в виду, что в нашем доме день, прошедший без музыки Чайковского, считается потерянным. Вам придётся познакомиться с его творчеством. Завтра утром вы дадите первый урок моей дочери Соне. Должна предупредить вас, что хотя ей ещё нет четырнадцати лет, она бесцеремонная особа и необыкновенно ловко уклоняется от занятий. Вы должны проявить твёрдость. Каждую неделю вы будете докладывать мне об её поведении и успехах. Благодарю вас.