Аманда Эшли
Музыка ночи
Кристи Мэттьюз никак не могла поверить в то, что действительно находится в Парижском оперном театре. Она обрела все, о чем мечтала, и даже больше. Как ни пытайся подобрать слова, чтобы описать нахлынувшие впечатления, ничего не получится: «прекрасно» звучит удручающе сухо, «восхитительно» подходит больше, но чересчур коротко.
В Парижскую Оперу она попала исключительно благодаря Эндрю Ллойду Вебберу или, говоря точнее, благодаря своему преклонению перед его изумительным «Призраком Оперы». Кристи, конечно, видела фильм, но он не шел ни в какое сравнение со сценической версией. Одного просмотра оказалось недостаточно. Музыка захватила ее; тяжелая участь Призрака пробудила весь спектр чувств — от радости до отчаяния, — и Кристи страстно влилась в ряды тех, кто без устали пересматривает мюзикл снова и снова, всякий раз испытывая эмоциональное опустошение, когда в воздухе повисает последний мучительный крик Призрака.
Она как одержимая собирала вещи, связанные с Призраком, все, что могла найти: музыкальные шкатулки и плакаты; афиши и анонсы; книги и журнальные статьи; куклы и статуэтки; стеклянные шары, внутри которых кружатся бумажные снежинки, и игральные карты; рамки для картин и бижутерию; рождественские украшения и коллекционные блюда; все версии мелодий на пленках и дисках и т. п.
Еще до визита в Париж Кристи нарыла в Сети уйму информации о Парижской Опере. Великолепное здание построил Шарль Гарнье, в то время молодой и неизвестный архитектор. Завершенный в 1876 году дворец многие называли одним из красивейших зданий мира. Театр насчитывает две тысячи мест, его семнадцать ярусов располагаются на трех акрах земли. Семь уровней скрыты под землей, и среди них — уборные хора и кордебалета, кладовые со старым реквизитом, чуланы и гардеробные, хранилища самых разнообразных предметов, оставшихся от прежних постановок. По слухам, именно эта, скрытая от глаз широкой публики и таинственная, часть Оперы Гарнье в свое время внушила Гастону Леру мысль написать роман «Призрак Оперы», а в наше время вдохновила Эндрю Веббера написать одноименный мюзикл.
И вот теперь, после трех лет жесткой экономии, Кристи наконец попала во владения Призрака. Одна. Сразу после того, как в последний раз опустился занавес, она спряталась в одной из туалетных комнат. Если бы кто-то увидел ее бродящей по зданию, она просто сказала бы, что заблудилась. И это было бы чистой правдой, так как не заблудиться в этом обилии коридоров, дверей и переходов почти нереально.
Шаги Кристи отдавались во мраке зловещим эхом, когда она взбиралась по крутым винтовым лестницам. Наконец, к своему несказанному облегчению, девушка попала в зрительный зал. Она устало опустилась в кресло последнего ряда и огляделась, размышляя, была ли ее идея такой уж хорошей, как казалось сперва: темно, тихо и немного страшновато сидеть тут в одиночестве.
Откинув голову на спинку кресла, Кристи закрыла глаза, и в ее голове зазвучала лиричная мелодия «Музыки ночи»; взвился страдальческий крик Призрака, увидевшего Кристину и Рауля, которые объяснялись друг другу в любви на крыше; зазвучала его разбивающая сердце и обращенная к Кристине мольба разрешить следовать за ней; грянул отчаянный вопль Призрака, увлекающего девушку вниз, в свое логово. Кристи вновь услышала гнев, ярость и слабый проблеск надежды в голосе Призрака, требующего от Кристины сделать выбор. Последние навязчивые ноты никак не отпускали…
В Интернете велись бесконечные дискуссии о том, следовало ли Кристине остаться с Призраком. Проводились опросы среди посетителей форумов, как бы они поступили сами и кого бы предпочли — Эрика (Призрака) или Рауля. Бедняга Рауль! Он почти никому не нравился.
Кристи ни на миг не сомневалась в том, что осталась бы с Призраком. Она слишком хорошо знала, каково быть брошенной и что такое боль неразделенной любви; понимала, что сладкие речи и смазливое личико далеко не главное в жизни.
Сидя в зале с закрытыми глазами, она вдруг услышала голос Кристины, но, конечно, это была игра воображения. Хотя голос казался очень реальным. Открыв глаза, Кристи взглянула на сцену, моргнула и посмотрела снова. Неужели там кто-то стоит — в плаще с капюшоном и в красном шарфе? Девушка протерла глаза — их там двое! Второй — в черной шляпе с длинным изогнутым черным пером — застыл возле креста у кладбищенской стены. Черный плащ ниспадал с плеч незнакомца до самого пола. А что у него в руке, посох? Наклонив голову, Кристи услышала, как тот, кто стоит на сцене, поет — тихо и проникновенно, словно заблудшее дитя.
Кристи выпрямилась и подалась вперед. Это невозможно! Она, верно, спит. Девушка снова протерла глаза. Фигура Кристины казалась прозрачной, призрачной, но сам Призрак… Как настоящий!