Но она — не Кристина, и все происходящее — нереально. Странный сон, и только…
Музыка резко оборвалась, и вдруг Кристи поняла, что смотрит мужчине прямо в глаза.
Он учтиво наклонил голову:
— Добро пожаловать в мое жилище, миледи!
Его мягкий и пьянящий голос напоминал теплый виски. Интересно, споет ли он для нее, если попросить?
Девушка внезапно почувствовала себя неуютно оттого, что лежит в его постели. Она стянула с себя плащ Призрака и встала.
— Извини, — запинаясь, пробормотала она. — Я, верно, потеряла сознание.
— Не желаешь позавтракать?
— Что? О нет, спасибо. — Она выдавила улыбку. — Мне правда пора идти.
Плавно и грациозно он поднялся со скамьи и скользнул к ней:
— Так скоро?
Она кивнула, завороженная красотой той половины его лица, что не была спрятана под маской. А его глаза — они так темны, так глубоки…
Он махнул рукой в направлении маленького столика:
— Но отчего бы тебе не поесть?
Мужчина поднял белую салфетку, накрывавшую огромный серебряный поднос, уставленный тарелками с нарезанной ветчиной, жареной картошкой и яйцами. Неужели всмятку? Над пузатым кувшинчиком вился парок, наполняя подземелье ароматом кофе. В хрустальном графине сиял желтизной апельсиновый сок. Белая корзинка вмещала множество сдобных и слоеных булочек.
Пустой желудок дал о себе знать громким урчанием, — как-никак, Кристи не ела со вчерашнего обеда.
— Что ж, наверное, стыдно пропадать такому добру.
— Естественно!
Мужчина придвинул стул к столику.
— Прошу, — сказал он, — угощайся!
— А ты не составишь мне компанию?
Слабая улыбка дрогнула на его губах.
— Я уже перекусил. Пожалуйста, не стесняйся!
С этими словами он вернулся к оргáну.
Это была самая странная трапеза в ее жизни: она сидела за столом, он — за инструментом, а воздух был напоен музыкой, ласкающей и будоражащей душу.
Кристи украдкой разглядывала мужчину, отмечая, как он слегка раскачивается в такт музыке, как изящно летают над клавишами его длинные тонкие пальцы, удивляясь его пристальному и в то же время такому отстраненному взгляду. Белая рубаха подчеркивала ширину его плеч. Пышное жабо на груди, свойственное скорее женскому наряду, отнюдь не умаляло его мужественности. Черные брюки плотно облегали мускулистые бедра. И маска… Она притягивала взгляд, распаляя воображение.
Посмотрев на часы, Кристи сделала последний глоток кофе и отодвинулась от стола.
Мужчина мгновенно, точно кто-то потянул невидимую, но уже связавшую их нить, повернулся к ней, не отрывая пальцев от клавиатуры.
— Спасибо за завтрак, — поблагодарила Кристи, озираясь в поисках сумочки. — И за приют.
— Пожалуйста.
Он стремительно и в то же время плавно поднялся и шагнул к ней.
— Ты не живешь здесь все время, правда? — спросила она. — То есть… Или живешь?
— Уже много лет это мой единственный дом.
— Ты работаешь в Опере?
Он негромко рассмеялся, и этот звук скользнул по ней, точно нагревшийся у камина шелк.
— Нет.
Где-то внизу живота девушки появилась заноза страха. Никто не знает, что она здесь. Если она исчезнет, никто не догадается, где ее искать.
— Хочешь осмотреть тут все?
— Как-нибудь в другой раз. — Кристи попятилась от мужчины. — Мне действительно нужно идти.
А он, напротив, сделал шаг к ней:
— Кристина…
Его близость обострила все чувства девушки, привела их в хаос.
— Мое полное имя Кристиана.
— Я провожу тебя наверх, — сказал он.
Она кивнула, неожиданно обнаружив, как трудно ей заговорить.
Мужчина поднял с кровати плащ и набросил его на плечи с элегантностью, сделавшей бы честь любому Призраку.
— Моя сумочка…
Он нашел сумку на полу и с легким поклоном протянул девушке.
— Идем?
Назвавшийся Эриком усадил Кристи в лодку и, ловко отталкиваясь шестом, без всяких усилий переправил суденышко на другой берег. Он провел девушку по длинной извилистой каменной лестнице и выпустил в темный проулок, открыв узкую деревянную дверь.
Кристи охнула, обнаружив, что сейчас ночь, — ей казалось, что еще только утро.
— Мы еще увидимся? — спросил мужчина.
— Не думаю. Через несколько недель я уезжаю домой.
— Ты нездешняя?
— Нет, я из Штатов.
— Ясно.
— Но ты же не считаешь себя на самом деле Призраком Оперы, не так ли?
— Нет, моя милая леди, не считаю. Я и есть он.