Эбигейл сделала глубокий вдох и выдох. Это не по-настоящему. Ей это снится. Она не могла убить его, она же специально убрала винтовку в сторону. Зачем бы ей? Она тренированный агент, ей бы не составило труда скрутить гражданского, он просто застал ее врасплох.
Влага спустилась по ее шее, и, проведя пальцами, Эбигейл увидела, что у нее течет кровь. По-настоящему. Боль на затылке вполне реальна. Она подошла к Бойлу, который будто уснул в неудобной позе прямо на траве, и проверила пульс.
— Матерь божья, — прошептала она, когда под пальцами не отозвалось биение сердца.
Она нажала сильнее. Ничего. Прислушалась к его дыханию, наклонившись ближе — снова ничего.
Сев рядом, она поняла, что не знает, что делать. Где-то на опушке пели птицы, шелестел ветер. Рассвет все так же безразлично разрисовывал края и листья деревьев. Никто не выбежал, чтобы схватить ее и заковать в наручники, хотя она очень надеялась на это. Тогда бы ей не пришлось выбирать.
Эбигейл уже знала, что шок и чувство вины придут позже, сейчас же она смотрела, как медленно бледнеет молодой парень. Она сядет в тюрьму за непреднамеренное убийство, если сможет доказать, что он напал на нее.
Эбигейл всхлипнула, прикрыв рот рукой. Господи, да кто ей поверит?! У нее нет свидетелей, нет доказательств, кроме шишки на голове, и она дочь Миннесотского Сорокопута! Местные власти распнут ее, как хладнокровную убийцу, и никакое ФБР ее не спасет. Рассчитывать на Джека точно не приходилось.
Один плюс, если бы этот идиот нашел ее в Балтиморе еще два года назад, ее могли приговорить к смертной казни. Вот это утешение. Эбигейл глупо хихикнула.
О чем она думала? Избавиться от тела и сделать вид, что ничего не произошло? Ее осенило, что она действительно думает, как хладнокровный убийца, и она рассмеялась сильнее. Смех вышел каркающим и злым. Ее руки не дрожали, она не впала в истерику — чем не дочь своего отца?
Прежде чем она поняла, что делает, Эбигейл залезла в карманы куртки Бойла и похлопала его по джинсам. Улов был скуден: квитанция с отеля, чек с заправки, документы и ключи. Сотовый был на пароле, так что ей даже не прочитать, кому он успел сообщить о своих намерениях. ДжиПиЭс покажет, что последний раз его сигнал работал в лесу Миннесоты, и ей конец. Может, он сказал друзьям, куда собирался, и ей тем более конец. Если сейчас она выбежит и расплачется перед полицией, то еще сможет выбраться из этого дерьма с хорошим адвокатом.
И совершенно другое ей нашептывал голос папы: разделай его охотничьим ножом, закопай неглубоко подальше от дома, а потом, неделю спустя, вернись на машине — езды из Балтимора всего двадцать часов — и окончательно избавься от трупа. Где он мог оставить машину? Прямо возле дома или на съезде со второго шоссе, где располагался трейлерный парк, в трех километрах отсюда, идеальное место, чтобы припарковаться и остальной путь проделать пешком.
Так как он поступил? Эбигейл еще раз посмотрела на тело Бойла и, встав с колен, положила телефон на крупный корень дерева, где отдыхала до этого. Она разбила телефон камнем, пока экран не вывернуло осколками и он не потух.
У нее есть еще шанс сдаться, она еще может поступить правильно, нужно лишь найти машину. Проверив компас, Эбигейл двинулась на юго-запад, даже не сделав попытки прикрыть тело. Либо найдут, либо нет. Пусть ее судьбу решает случай.
Словно в трансе она шла целую вечность, отмечая следы животных, слушая крик птиц. Ни следа людей. Супериор Парк был охранной зоной, и только благодаря давнему знакомству с Милли Джонс, которая работала в доме таксидермистов на Элисон-Сквер в Миннеаполисе, они с отцом получили долгосрочное разрешение на охоту. Милли была чудесной женщиной, совершенно не интересовалась новостями и, даже узнав, в чем обвиняли отца Эбигейл и ее саму, лишь пожала плечами. Ее волновало на свете всего три вещи: два ее сына-егеря, национальный заповедник на озере Верхнее и хорошие шкуры, которые Эбигейл и Гарри приносили ей с охоты.
Думая о ней сейчас, Эбигейл понимала, что Милли тоже не совсем нормальная по общим меркам. И Уилл. Почему она ладила с ними? Потому что она сама такая же?
Если обнаружат, что она пыталась скрыть смерть Бойла, ей светит пожизненное. А если она признается, то прощай карьера в ФБР. Малое зло или большое, один хрен она в жопе.
Холм пошел на склон. Она медленно спускалась, огибая толстые стволы деревьев и цепляясь за ветки, стараясь их не сломать и не оставить следы своего присутствия для егерей. Зачем она это делала, если собиралась позвать на помощь полицейских, Эбигейл пыталась не думать.
Выбор все еще есть. Если она позвонит Джеку, то он прикроет ее на первое время хотя бы из простой солидарности. Или она могла бы нанести себе больше ран и поцарапать ногтями Бойла себе кожу на лице. Она же не зря училась в академии ФБР и проводила вскрытия?
Вот видишь, трусиха, стоило лишь подумать холодной головой, как обнаружились новые карты, которые ты можешь разыграть. Дави на эмоции, строй из себя жертву, по второму кругу ада все было до жути знакомо, а потому тошнило от самой мысли повторять этот цирк. В этот раз ей могли не поверить так охотно, да и Лаундс и доктора Блум больше нет на ее стороне, и все же это гораздо лучше, чем говорить правду.
Правда никого не интересовала. Прокурор будет выставлять ее чудовищем, адвокат — прогонять по ответам, чтобы она не выходила из роли. Присяжные, смотря откуда они и как их затронула история с Сорокопутом, будут решать ее участь. В прошлый раз ей повезло, могла ли она надеяться на удачу еще раз?
Конечно, с дела о Лектере ее уберут. Отдел внутренних расследований снова пройдется по ее жизни, как катком. Дай бог дадут сдать экзамены, а о какой-то реальной работе придется забыть надолго. Возможно, на полгода. Возможно, на год, если дело затянется. В любом случае, к этому времени Лектер спокойно убьет Уилла, Кроуфорда или любого, кого ему вздумается.
Уилл останется один. Как будто беспокоясь о маленьком сыне, Эбигейл тяжело вздохнула. Кроуфорд видит в Уилле инструмент: сломалось — ищем новое и пожертвует им, не раздумывая. Для Зверя, для Лектера, для любого серийного маньяка, который захочет убить именно в этот год в Штатах, и некому будет прикрыть Грэму спину и вытащить его из ужасных видений.
Кроме Лектера. Не это ли его цель? Эбигейл подумала, что с доктором можно и паранойю заработать, если считать, что все кругом происходило благодаря его воле.
Деревья поредели, и она вышла к трейлерному парку со стороны биотуалетов. Еще было рано для сезона отдыхающих, но местами виднелись редкие палатки и трейлеры. Эбигейл прошла мимо, поглядывая на занавески и боясь, что в ранний час ее кто-то увидит, потому и держалась леса.
Дойдя до асфальтной дороги, выходящую на пятьдесят шестое шоссе, она встала как вкопанная. На парковке было всего две машины: серый Бьюик ЛаКросс, пикнувший от ключей в ее руке, и черный Шевроле Джетта, возле которого, к ее ужасу, стоял мужчина: знакомые кудри, поникшие плечи, сумка через плечо и затравленный взгляд.
— Уилл?
========== Часть 3 ==========
Он знал, что выглядит неважно, холодный пот все еще испариной остывал на лбу. Самолет до Миннеаполиса дался ему с большим трудом, особенно досмотр. Его сосед, думая, что Уилл боится полетов, предложил ему выпить для храбрости, но, увидев его безумный взгляд, решил, что лучше сохранять молчание все время полета.
Уилл никогда не вылетал из страны, для этого ему пришлось бы сидеть в кресле больше восьми часов, а он не был готов к такому многочасовому аду. Страх, один нескончаемый крик на высокой ноте под нарастающий свист турбин самолета. Сотни душ, кричащих в агонии. Хуже, наверное, было бы только на электрическом стуле.
Чтобы добраться до Национального парка на севере штата, ушло еще полтора часа. Ему помогали ключи от машины Лектера, которые он сжимал в руке, пока гнал на пределе допустимой скорости. Может, если он украдет что-либо из дома, ему больше никогда не придется сидеть на лекарствах? Согласен ли он с вечной компанией Ганнибала за иллюзию контроля?