Минут через тридцать, когда этот самый чай у меня разве что из ушей не тек, и я думал, о чем так долго можно говорить с министром культуры, меня снова пригласили в кабинет к Суслову.
- Все нормально, мы поговорили с Екатериной Алексеевной. Вопрос по новым исполнителям решили. Она при мне созвонилась со своим же заместителем, товарищем Баскаковым, который непосредственно взаимодействует с артистами. Генеральная репетиция состоится 31 мая в ДК 'Красный Октябрь' в полдень. Ну это вы вроде бы должны знать. Будет у вас еще возможность созвониться с вашим английским другом?
- Надеюсь, что да.
- Вот тогда как выясните, точно ли они готовы лететь - тогда через консульство закажем билеты и обеспечим гостиницу. В экстренном порядке мы допечатаем афиши с изменениями. Только на всякий случай появление этих... 'The Beatles' упомянем как возможное. Кстати, а с участниками вашей группы все нормально, разместят?
- Да, в гостинице 'Москва', на парней выделили трехместный номер, и на девушку - одноместный. Не люкс, но вроде бы приличный, судя по отзывам дежурной, когда я туда дозвонился.
- Замечательно! По концерту в двух отделениях она тоже со мной согласилась. Чтобы не томить ожиданием немолодых артистов, решили, что пусть они выступят в первом отделении, а вам, молодым, придется закрывать фестиваль. Ну а что касается названия фестиваля и цели акции... Мы и этот вопрос обсудили с Екатериной Алексеевной, и пришли к выводу, что если исполнителей можно варьировать, то цель акции уже обозначена.
- Жаль, - вздохнул я.
- Но согласитесь, что помощь африканским детям - тоже благородная цель... Что ж, не смею вас больше задерживать, Егор Дмитриевич. Всего хорошего. Если возникнут какие-то вопросы - звоните или мне в приемную, или сразу товарищу Фурцевой.
'Ффух, прокатило, - думал я, покидая здание на Старой площади. - Причем прокатило не в самом плохом варианте. Жаль, что с идеей акции не выгорело... А тут я еще ухмыляюсь портрету Шелепину. На фоне легенды о нашем родстве Суслов мог это воспринять в каком угодно ключе'.
Весь погруженный в свои мысли, я на автомате поймал такси и так же, в мыслях о грядущем фестивале и недавней встрече с Сусловым, доехал до дома. Поздоровался с парой бабушек у подъезда, одолел первый лестничный пролет... и увидел сидящую на подоконнике Светлану Фурцеву.
В первый момент я ее даже не узнал. Куда делась та жизнерадостная, пышущая здоровьем молодая женщина? Теперь это была ее бледная и исхудавшая тень, причем бледная в буквальном смысле слова. Темные круги под глазами делали ее похожей на Наталью Варлей в образе панночки, которая в гробу летала перед охреневшим Хомой.
- Привет! - сказал я, не зная, что еще можно произнести в этой ситуации.
- Привет, - тихо ответила она. - У тебя нет сигаретки или папиросы?
- Ты же знаешь, у меня режим, с вредными привычками строго.
- А я вот не могу бросить... Никотин меня хоть немного успокаивает. Час назад последнюю выкурила.
А окурки, получается, прямо в эту вот открытую форточку и бросает, на головы сидящим у подъезда бабулькам. Или их ветром сносит? Вполне вероятно, ветерок сегодня серьезный, иначе упади им 'бычок' за шиворот, старушки мигом бы всех на уши подняли. А вообще странно, что человек столько времени сидит в подъезде, и никто и ухом не повел. Я за пять лет в этом мире уже привык, что советские люди обязательно поинтересуются у праздно торчащего в подъезде неизвестного, к кому он, кого ждет, а уж бабушки - те и вовсе всю душу вытрясут, и лишь выяснив, сколько раз в день человек сексом занимается, спокойно пойдут дальше. Тем более у нас 5-этажный дом, без лифта, все движение по лестнице.
- А что стряслось, почему такой... вид?
- Что, плохо выгляжу?
- Да не то чтобы плохо... Но сильно отличаешься от той Светланы Фурцевой, которую я видел год назад.
- Что ж вы меня все по девичьей фамилии склоняете, - грустно усмехнулась она. - Я ведь уже несколько лет как Козлова. Так и норовите напомнить, кто моя мать.
Я на мгновение растерялся. Действительно, я и сам как-то привык проводить непосредственную параллель между Фурцевой-старшей и ее дочерью.
- Ладно, больше не буду... А здесь-то что делаешь? Ждешь кого?
Ответ на этот вопрос я знал заранее, поэтому не особенно удивился, услышав:
- Ага, жду. Тебя. Меня тут бабки за твою поклонницу приняли, я не стала отнекиваться. В какой-то мере да, поклонница. А они мне, мол, шляются тут, все стены в подъезде исписали.
Она выжала из себя страдальческую ухмылку. Насчет стен бабки были правы, но это было преимущественно до моего отъезда в Англию. Потом фанаты поутихли. Странно, что сейчас и в самом деле их не наблюдается, все ж таки многие через газеты и ТВ узнали, что я вернулся, чтобы выступить на фестивале.
- Так ты что, просто поговорить хотела или...
Я запнулся, не зная, как выразить свою мысль.
- Извини, домой не приглашаю, ребенок маленький. Да и жена... может неправильно понять. Если хочешь, давай посидим где-нибудь в кафе, что ли...
- Господи, какое кафе?! - простонала Светлана, глядя на меня повлажневшими глазами. - Я ж к тебе пришла! Ты понимаешь, что я не могу без тебя жить?!! Вот, смотри.
Она закатала рукава платья, показывая бело-розовые шрамы на запястьях. Вот же ведь, Фурцева-старшая не раз вскрывала себе вены - если верить некоторым историкам - начиная примерно года с 60-го, и дочка идет проторенной дорожкой.
- Это из-за тебя! - в ее голосе уже ощущались нотки истерики. - Неужели ты еще тогда, год назад не понял, что мне нужен только ты?! Да я пить начала из-за тебя! Я вены из-за тебя резала!
- Свет, давай мы успокоимся и поговорим, как взрослые люди.
Я обнял ее за вздрагивающие плечи. Ох, как же я ненавижу успокаивать плачущих баб!
- Ну все, прекращай плакать, у тебя же тушь потечет... Хотя какая тушь, ты же без косметики. Нельзя так себя запускать женщине в самом расцвете лет. Ладно, где у тебя носовой платок? В сумочке? Щас...
Порывшись одной рукой в ее ридикюле, извлек оттуда практически чистый носовой платок и принялся вытирать слезы на лице своей воздыхательницы. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из соседей мимо прошел. Новость, что Егор Мальцев обнимается с какой-то плачущей женщиной, тут же разлетится не только по дому, а и по Москве, чего доброго. Объясняйся потом с супругой, а оно мне надо? То-то же.
- Как ты, успокоилась немного? - спросил я, убирая платок обратно в сумку.
Я взял ее лицо в свои ладони, поднял, вглядываясь в черную глубину зрачков. Сейчас это все еще всхлипывающее существо выглядело настолько затравлено, что в порыве жалости захотелось его прижать к себе и зарыться лицом в растрепанные волосы. Однако это дало бы Светлане повод на что-то надеяться, а я не хотел вводить ее в заблуждение относительно перспектив наших отношений.
- Егор, скажи, что ты меня любишь, - прошептала она, не сводя с меня полного надежды взгляда.
- Свет, я люблю тебя как друга, но как женщину я могу любить только свою жену. Ты же сама все прекрасно понимаешь.
- Ах так!
Она резким движением расстегнула молнию на боком кармане сумочки, и спустя секунду я увидел в ее руке складной нож с уже выдвинутым лезвием.
- С венами не получилось, а с артерией получится.
Дальше я действовал на автомате. Тыльной стороной левой руки я подбил ее правую руку, сжимавшую несущийся к шее нож. Но немного не успел - Света самым кончиком оцарапала себе шею. Правой рукой удержал ее кисть с ножом над головой и резко выкрутил.
- Ой, мамочки!
Нож с глухим звоном упал на плитку лестничного пролета. Светлана в ужасе смотрела на меня, прижав ладонь к своей шее. Я же, все еще на адреналине, не без труда оторвал ее руку от раны.
- Ерунда, небольшой порез, - выдохнул я, чувствуя, как меня понемногу отпускает.