- Привет, девчонки.
Девушки блаженно смотрят на него, почти пуская слюни. Еще бы, не каждый день видишь знаменитость его масштаба, да еще и полуголого! И Никита этого абсолютно не стесняется. Он в отличной физической форме. Спортзал – это его второй дом. Бассейн – любимое хобби. Хорошо выглядеть – это часть его работы.
- Юль, а где бабушка? – прерывает парень затянувшееся молчание.
- Отдохнуть пошла, – оживилась девушка. – Ты может, оденешься, а то совсем девчонок засмущал, – фыркает она. Никита улыбается еще шире. – И когда ты успел сделать еще одну тату?
- Какую из? – уточняет парень.
Тело Никиты украшают не только рельефные мышцы, но и многочисленные татуировки. Рисунки по большей части абстрактные, без четкого сюжета, но со смыслом. Татуировки покрывают правое предплечье почти полностью. Пальмовая ветвь из глубины, которой виден оскал тигра. На лопатках выбиты крылья ангела, отсыл к группе парня. На левой груди к плечу ползут угловатые узоры. Завитки обрамляют мускулистую грудь подчеркивая прорисованную дельтовиднаую мышцу плеча. На шее к затылку прорастает колючая ветвь, которая распускается бутоном за ухом на выбритом почти наголо виске. Это как раз последняя работа. Есть и еще, но они скрыты сейчас тканью одежды. Все рисунки проработаны до мельчайших подробностей. Только мастеру высшей категории Никита мог доверить свое тело. Каждая работа – произведение искусства. Талантливо и реалистично.
- На шее вроде не было раньше, – уточнила Юля.
- Да, это последняя, – потер парень то место, где выбит рисунок.
- Не люблю татуировки, – брезгливо морщится Юля. – И когда ты прекратишь уродовать свое тело.
- Как только так сразу, сестренка, – ухмыльнулся парень.
- А по мне очень даже красиво, – оживляется одна из подружек.
Никита переводит внимание на нее, их взгляды сталкиваются. Ее серо-зеленые глаза изучают его без тени смущения, даже мускул не дрогнул на милом личике. Она красива, по-настоящему красива. Кукла Барби. Парень скользит жадным взглядом по лицу привлекательной девицы: пухлые губы, манящие, соблазнительные, заинтересованный взгляд. Дальше ниже: хрупкие ключицы, ложбинка на груди… дышит волнительно. Глубокое декольте открывает мужскому взгляду слишком много, не оставляя простору для фантазии. Никите нравится, он улыбается, поедая соблазнительную крошку взглядом…
- Никита! – восклицает Юля и возвращает внимание парня к себе. – Иди уже отсюда! Ты мешаешь.
- Хорошо, – Герт задирает руки в сдающуюся позу и, подмигнув прелестной девушке, что так заинтересовала его, покидает кухню.
Никита не рассчитывал так долго спать, у него были запланированы дела. Нужно разобраться с подарком для молодых и это занимает часа три. Решив все вопросы и проголодавшись, он перекусывает в небольшом ресторанчике у дома, хотя рестораном его можно назвать с натяжкой. Среднее заведение и еда так себе. Но вечер в кругу родственников поднимает его настроение. Парень с бабушкой сидят за чашкой чая и болтают о всякой ерунде. Вроде разговор льется, но он не о чем.
- Может, ты съездишь на кладбище? – вдруг спрашивает бабушка.
- Я не для этого приехал, – напрягается Никита.
- Заставлять не буду, просто думала, что ты бы хотел, – всматриваясь в его глаза, говорит старушка.
- Нет, не знаю, возможно, после праздника, – отворачивается парень. Бабушка протягивает ладонь и берет Никиту за руку, он вздрагивает и поднимается с места. – Не надо! Я спать, завтра тяжелый день, – и, не дожидаясь ответа, уходит.
Ни нужна ему ни чья жалость, особенно бабушкина. Нет у него желания ехать на дурацкое кладбище. Зачем? Что он там найдет? Что это изменит? Родителям все равно и уже давно. Они живут в нем и этого достаточно.
Спит Никита плохо. Ужасно просто и мучительно. В этой части России всегда жарко летом, но эта ночь выдалась просто невыносимо душной. Парень раза три за ночь бегал в душ, чтобы смыть с себя липкий пот. И распахнутое настежь окно никак не спасало. «Завтра же сниму себе номер с кондиционером», – решает Никита. Но его плохой сон связан не только с духотой, парня преследуют призраки прошлого. Это не выносимо! Стоит молодому человеку ненадолго погрузиться в сон, как тут же они являются. Они мучают его душу, тревожат. И лишь под утро ему удается отрубиться, но ненадолго.