Но, как выяснилось, Люциусу было не до наших разборок. После Хеллоуина он вплотную занимался проталкиванием пересмотра дел осуждённых сторонников Тёмного Лорда, а за неделю до каникул явился к нам в Хогвартс предупредить, что не может принять у себя гостей на Рождество. Выглядел он усталым и замотанным, пренебрёг попытками Драко похвастаться клубом, а мне с глазу на глаз сообщил, что на каникулы у нас будут другие гости.
Азкабанские узники.
Никто из наших не захотел отправляться на каникулы поездом, поэтому я открыл каждому одноразовый пропуск по указанному каминному адресу. Тед впервые за долгое время отправился к тётке, без малейшей радости предвидя столкновение с её командирскими замашками. Но, как он сказал, нет худа без добра, потому что в семейной библиотеке Ноттов было много книг и рукописей по строительству и защите магических сооружений, с которыми он собирался ознакомиться за каникулы.
Семья Ромильды тоже вернулась домой. Её отец на пару с Люциусом понавешал добавочной защиты и сигнализации на семейный коттедж Вейнов, так что если там произойдёт что-то чрезвычайное, мы мгновенно узнаем. Грег, Винс и Гвардейцы отправились по домам, Джастин отбыл вместе с Невиллом, намереваясь поехать к родителям уже от него. Эрни отправился гостить к Дирку, отец которого тоже вернулся от Малфоев в свой дом.
К Малфоям отправились только мы вдвоём - Драко, как сын, и я, как воспитанник. Нельзя сказать, что после той размолвки мы совсем не разговаривали друг с другом - мы были вынуждены общаться по учёбе и по делам клуба - но мы обменивались фразами с холодноватой сдержанностью, словно едва знакомые люди. Со стороны и не заметишь, взаимное неприятие проявлялось только при неформальном общении.
В роскошном малфоевском особняке было пусто. Люциус с Нарциссой, маленький Гелиос с воспитательницей-француженкой, а теперь ещё и мы с Драко. Дошкольная группа детишек, которую Малфои принимали летом, теперь воспитывалась у Уоррингтонов. Азкабанцев здесь пока было двое, Руквуд и Мальсибер-старший, и оба были не в том состоянии, чтобы разгуливать по особняку. Дела осуждённых Пожирателей, вследствие открывшихся сведений по ордену Феникса, с середины декабря пересматривались на ежедневных заседаниях Визенгамота, где сторонники чистокровной власти делали всё возможное и невозможное для амнистий или смягчения приговоров.
Первым выпустили Августа Руквуда, установив, что в рейдах он не участвовал, а был бездоказательно обвинён в шпионаже из-за принадлежности к ближнему кругу Волдеморта. Два дня назад освободили Мальсибера-старшего, тот тоже не был боевиком и его тоже посадили за принадлежность к ближнему кругу, немудряще рассудив, что он хоть чем-то, да виноват. Одновременно амнистировали и Мелвина Мальсибера, несмотря на его похищение оборотнями - как оказалось, его посадили в основном за то, что он сын своего отца. Суды продолжались, и Люциус с Роули надеялись к Новому году амнистировать всех, кого возможно, а остальным смягчить приговоры и условия содержания.
Нарцисса счастливо обняла Драко, недовольно зашипевшего от таких нежностей, и тепло приветствовала меня. Она засыпала сына вопросами об учёбе, о Хогвартсе и о школьной обстановке, восхищённо ахая над ответами, а когда наконец наговорилась, мы разбрелись по своим делам. Драко - на квиддичное поле, я - в библиотеку, а Люциус отправился в Министерство, где сегодня в Визенгамоте разбирали дело Долохова.
Снова мы сошлись уже за обеденным столом. Кроме членов семьи, с нами обедали семейный лекарь Шон Брукс, выхаживавший бывших узников, и один из его пациентов, Август Руквуд. По укоризненному взгляду лекаря в адрес пациента можно было догадаться, что тот сейчас нарушает предписанный режим.
Руквуду можно было дать лет под пятьдесят, хотя он был немногим старше Люциуса. Он был сильно истощён и заметно нездоров, но тем не менее опрятно одет и аккуратно подстрижен, наверняка заботами Нарциссы. Держался он с естественной уверенностью человека, с детства привыкшего к определённой манере поведения в обществе, которую не истребили даже четырнадцать лет Азкабана. Нижнюю часть его лица прикрывала короткая светло-русая бородка, кожа на открытой части лица была испещрена мелкими синеватыми точками, словно от взрыва пороха. Серые запавшие глаза с живым интересом оглядывали мир, а особенно нас с Драко, как новых лиц в особняке.