В одном из шкафов мы обнаружили ещё около двух десятков колбочек с такими же поддельными воспоминаниями. Все они были отправлены в Отдел Тайн.
Я поинтересовался у Крокера, как уничтожить хоркрукс в Фоуксе, по возможности сохранив самого феникса. Тот сразу ответа не дал, но обещал разобраться.
Расследования Визенгамота продолжались. Пресса муссировала горячую тему, британцы пребывали в затяжном шоке. Вся эта невежественная, бесхребетная толпа простонародья, готовая поверить в любую сплетню и трусливо прячущаяся за спину ребёнка, некогда обучалась в Хогвартсе и была продуктом идеологической обработки Дамблдора, в последние сорок лет бывшего духовным наставником магической Британии. Теперь она осталась без вожжей и никак не могла переварить, что её кумир с грохотом слетел с изрядно уже расшатанного пьедестала.
Сон разума порождает чудовищ, как отметил один из великих сумасшедших. И если судить по порождениям колективного разума британских обывателей, тот давным-давно уже спал мёртвым сном. Если вообще когда-нибудь просыпался.
Сбежавших Дамблдора и Грюма разыскивал аврорат. К маглам для розыска не обратились, до такого могла додуматься только дурная голова Фаджа. Разыскивали в своём привычном стиле - развесили везде листовки с колдографиями преступников и стали ждать сигналов от сознательной общественности.
Общественность безмолвствовала.
Малфой был занят не меньше, чем я, хоть и не был членом Визенгамота. Целыми днями он пропадал в Министерстве, используя для влияния на ситуацию все доступные средства и возможности. О своих достижениях он мне не сообщал, но мы с ним регулярно обсуждали, какие акценты будут наилучшими в той или иной статье Риты Скитер. С нашей поддержкой и с нашими сведениями Рита поднялась на вершину журналистской славы. Её считали всезнающей и вездесущей. На неё ссылались. Её цитировали. Её боялись.
В особняке Малфоев по-прежнему было очень людно. Кто-то появлялся, кто-то исчезал, но тем не менее у нас ежедневно проживало более двух десятков гостей. Вернулся Винс, а за ним и Милли, после трёхдневного шатания по родне объявились Тед с Дианой, прихватив с собой Юнону, младшую сестрёнку Дианы. После того как с Патилами договорились о помолвке Падмы и Грега, они были всей семьёй приглашены к Малфоям для знакомства с будущей роднёй.
Нарцисса, давно собиравшаяся подучить Драко забытому за годы Хогвартса французскому, наняла в особняк на лето француженку-учительницу, которая должна была обучать всех желающих. Кроме Драко, уроки посещали Тед и Диана, её сестра Юнона, собиравшаяся на следующий год в Шармбатон, Ромильда с Рейнбертом, Падма с Парвати, Эрни и Дирк. Младший Россет оказался подкован во французском, у них в семье старались не забывать свои корни. Я тоже с удовольствием присоединился бы к урокам, если бы в это время не был занят в Хогвартсе.
Россет-старший работал над учебником по магловедению. Он оказался маглорожденным сквибом, благодаря чему и продержался так долго после аварии. Обычное дело, когда в родне и предках маглорожденного колдуна имелось один или несколько сквибов - как говорил Эйвери-старший, волшебная кровь сначала должна загустеть и только потом проявиться. Другое дело, что такие сквибы никому не интересны и идут у колдунов наравне с маглами. Но если взаимный интерес всё-таки состоялся, они имеют преимущество перед маглами, потому что могут видеть недоступное восприятию маглов, хоть и не могут колдовать, и способны применять кое-какие волшебные возможности. Отец Дирка, например, мог самостоятельно пользоваться каминной связью, тогда как у магла это не получилось бы.
Драко, похоже, подостыл к квиддичу. За год он достаточно самоутвердился в этой игре, побывав ответственным за квиддичные тренировки болгар и завязав дружбу с самим Виктором Крумом. Он по-прежнему любил известность, но повзрослел и осознал, что слава не обязательно должна быть квиддичной. Он по-прежнему любил погонять на квиддичном поле, но у него появились и другие интересы. Читать он по-прежнему ненавидел, зато не пренебрегал никакими разговорами на важные для него темы.
Я сам видел, как он с горящими глазами выслушивает рассказ Россета-старшего о дипломатическом гении Талейрана.