Так уж вышло, что у Джеймса Поттера с самого раннего детства было все, о чем только можно мечтать. Видно, в день его рождения Госпожа Удача пребывала просто в великолепнейшем настроении. Джеймс был поздним и обожаемым ребенком, привыкшим, что каждое его желание тут же выполняется. У Джеймса была мама, которая пекла вкусные пироги, целовала перед сном и обожала папу. У него был папа, который учил сына летать на метле, гордился каждым его шагом и бесконечно любил маму. В доме Поттеров по праздникам собирались родственники и близкие семье люди, всегда находившие здесь тепло и поддержку. Поттеру повезло с верными преданными друзьями, всегда готовыми подставить плечо и вытащить из любой передряги. Джеймс обладал изрядным обаянием, блестяще играл в квиддич, учился легко и успешно, мог похвастаться умом, сообразительностью, а одноклассники ценили Поттера за честность, храбрость, искренность и умение пошутить. Ровесники притягивались к нему, как к огромному магниту, младшекурсники подражали, а девушки посылали многообещающие улыбки. Лили Эванс была единственным, чего не было у Джеймса. Стоит заметить, что Лили, считавшая, что Джеймс хочет заполучить её как очередной кубок или награду, поначалу была не так уж далеко от истины.
На третьем курсе Джеймс сидел на Истории Магии и от нечего делать рассматривал своих однокурсниц. Приближался поход в Хогсмид, и Джеймс с Сириусом, воображая себя взрослыми, решили непременно обзавестись дамами. Блэк уже давно пригласил хорошенькую Челси Остен, а Джеймс все никак не мог определиться с выбором. Его взгляд упал на Лили Эванс. Эванс всегда ему нравилась, она была милой и доброй, но какой-то слишком правильной, порой занудной, да к тому же общалась с разными придурками... Лили сидела у окна и сосредоточено записывала бормотание Бинса. На её лицо падал свет, и Джеймс, заглядевшись, поразился, как он раньше не замечал, какая Лили... солнечная. Рыжие волосы, сегодня безжалостно собранные в пучок на затылке, блестели. А ещё ни у кого не было таких глаз — ярко-зеленых, сияющих, лучистых. Перед Травологией Джеймс без колебаний направился к Лили. Она стояла одна, поеживаясь на осеннем ветру и согревая дыханием пальцы. И тогда впервые Джеймс ощутил горячее желание, странное для тринадцатилетнего мальчишки: накинуть на Лили свою мантию, чтобы она не заболела или даже обнять, оберегая от холода и от всего остального. Джеймс тряхнул головой, подошел к ней и уже открыл рот сказать заготовленную фразу, но Эванс вдруг распахнула зеленющие глаза, посмотрела в упор куда-то прямо в центр лба Джеймса и его как бладжером шарахнуло. Язык стал работать сам по себе и Джеймс, умудрившись вложить в тон все имеющееся у него высокомерие и пренебрежение, громко ляпнул: «Эванс, ты знаешь, что мы идем вместе в Хогсмид?». Причем просьбы в тоне не было ни на грамм. Лили молчала полные десять секунд, и по лицу Джеймса расплывалась торжествующая улыбка, как вдруг:
- Нет.
– Как так нет? – Джеймс решил, что он ослышался. – Эванс, ты чего? Это же первое посещение Хогсмида! А тебе выпала удача пойти со мной, – добавил Джеймс уверенно.
- У меня другие планы, Поттер.
Джеймс часто мигал, пытаясь сообразить, какие такие планы могут быть важнее его приглашения. Все ещё казалось, что Эванс вот так шутит, но посмотрев на неё вновь, он понял: Лили действительно не горит желанием провести с ним вечер.
- Ой, Эванс, будешь потом локти кусать, – Джеймс с трудом сдерживал обиду и разочарование. – Да я сейчас могу кого угодно позвать и она…
- Удачи, – Лили отвернулась, дав понять, что разговор окончен.
Чувствуя себя глубоко оскорбленным и растоптанным, Джеймс сначала хотел никогда в жизни не приближаться к Эванс, которая, кажется, возомнила из себя принцессу. В Хогсмид он тогда пригласил подругу Эванс — Мэри МакДональд, надеясь таким образом досадить зазнавшейся девчонке. Но Эванс вообще не реагировала. Разозлившись ещё больше, Джеймс собрал военный совет, надеясь составить план мести. Совет получился каким-то странным: Питер молчал и, кажется, вообще не понимал, в чем дело, – кроме Лили Эванс в школе много других девушек. Римус посоветовал вообще забыть эту идею, так как она была, на его взгляд, дурацкой и жестокой. Сириус, вдоволь посмеявшись над тем, что Эванс Джеймса отшила, вознамерился пригласить её куда-нибудь сам, чтобы показать, как правильно кадрить девчонок, даже самых принципиальных. Джеймс погрозил Блэку кулаком и громко заявил, что настанет момент, причем очень скорый, когда Эванс будет сама за ним бегать. Надеждам Джеймса суждено было с треском провалиться. Шло время, а Лили отвечала такими же категоричными отказами на все его многочисленные просьбы о прогулках, встречах и свиданиях. Джеймс бесился, изо всех сил пытался доказать свою исключительность, даже учиться стал лучше, чтобы обратить на себя её внимание. Но Лили не волновали ни отличные оценки, ни пойманные снитчи, ни грандиозные по своей дерзости проказы. Джеймс наблюдал за Эванс так долго, что почти выучил наизусть. Она забавно морщила нос, когда сердилась, задумываясь, закусывала губу, любила ванильный пломбир и молочный шоколад, белый и зеленый цвета, много читала, писала письма домой три раза в неделю и мечтала стать целителем. Джеймс и сам не заметил как со временем детский каприз получить желаемое перерастает сначала в искренний интерес, затем в обожание, а следом в горячую влюбленность. На это обратил внимание Римус; именно Лунатик первым прижал Поттера к стенке, обвинив в том, что игра начинает затягиваться. Джеймс долго мялся, упрямо отпираясь, а потом выдал горячую речь, о том что теперь ему необходимо, чтобы Лили была рядом, а если такого не случится, то тогда пусть все горит синим пламенем... Сириус хохотал, крутил пальцем у виска и не переставал подкалывать лучшего друга. Джеймс, сообразив, что попал в зависимость от рыжей, решил: нужно принимать меры. Клин вышибают клином, и Джеймс ударился в череду коротких романов и встреч с другими девушками. Где-то через полгода осознав, что как бы умны и красивы те ни были, никто из них даже на миллиметр не подвинул Лили в его сердце. Не привыкший сдаваться без боя, Джеймс снова прилип к Эванс. На этот раз он заваливал её письмами, подарками, превращал сумку с книгами в букет цветов, продолжал выделывать головокружительные пируэты на играх, доводил учителей, устраивал дуэли со слизеринцами, показывая собственную ловкость и безрассудность. Лили же только хмурилась, громко отчитывала Поттера за потерянные баллы и старалась по возможности реже попадаться ему на глаза.
Она с каждым годом становилась все красивее и красивее, за ней стали ухаживать другие парни, а Джеймс устраивал разборки с каждым, популярно объясняя что бывает, когда заришься на чужих девушек. Люпин утверждал, что так Джеймс растеряет последние симпатии Лили, но Поттер не собирался спокойно наблюдать, как она воркует с разными кретинами, потерявшими страх. Но больше всех других, посмевших претендовать на его Лили, раздражал Снейп. Этот крючконосый патлатый гоблин таскался за ней как преданная псина. Все вокруг знали, что они только друзья, но Джеймс жутко ревновал, глядя, как Лили позволяет этому убожеству брать её за руку, улыбается Снейпу с такой теплотой, с какой никогда не улыбается Джеймсу. Добил Поттера момент, когда Лили посреди коридора коснулась щеки мерзкого слизеринца губами. Если до этого Джеймс Снейпа не любил за гадкую душонку и старался всячески достать просто по традиции, то теперь Нюнчик превратился во врага номер один. Как Лили может не замечать, какие гнилые у Снейпа внутренности, что он помешан на Темной Магии, почему вечно заступается за этого слабака и труса?! Снейп, питая ко всем Мародерам во главе с Поттером не менее «теплые чувства», жаждал сделать грандиозную пакость и постоянно вынюхивал, чем занимаются веселая компания. Какой дементор его понес под Гремучую Иву! Тогда, уводя Снейпа по темному узкому коридору от оборотня, Джеймс не знал, для кого он спасает слизеринца. Для Сириуса, своей глупой шуткой подставившего их всех? Для Римуса, который не жаждал никого кусать? Для Лили, чей друг мог умереть или же для себя, осознавшего, что одной только школьной вражды и ревности недостаточно, чтобы оставить человека на растерзание волку. Этот случай стал для Джеймса первой ступенькой, заставившей понять, как непросты бывают взрослые, настоящие решения. Никогда он с такой серьезностью не думал о близких людях, понимая, что их благополучие для них гораздо важнее, чем собственное. Разумеется, Снейп не испытывал ни капельки благодарности за спасенную жизнь. Он продолжал злобно смотреть на их четверку, и все также ходил за Лили. Хотя нет, рядом с Лили Джеймс стал замечать его реже. Снейп внезапно заинтересовался не только темной магией, но и политикой, приобрел достойных себя приятелей и, наверное, уже готовил предплечье для Черной Метки. Стычки становились все опаснее; ни та, ни другая сторона не стеснялась в проклятиях. Кульминацией стал случай на озере. Джеймс, уязвленный поведением Лили, совсем потерял голову. Потом время от времени совесть нашептывала Поттеру, что они перешли все рамки, но тот отмахивался, уверяя себя, что Нюниус это заслужил.