«Гриффиндор!», – тогда показалось, что старая шляпа вынесла жестокий приговор. Но уже на следующее утро Лили села рядом, заявив, что ей плевать на глупые предрассудки, существующие между факультетами, и что она будет дружить с тем, с кем захочет. Он учился любоваться закатами и рассветами, кормить с ладони птиц, шлепать босиком по воде, читать стихи и пересчитывать звезды. У Лили был весь мир, а в его мире была только она. А потом в маленький мир, в их общую чудесную и абсолютно прекрасную вселенную стали прорываться разные люди. Сначала глупая, вечно чему-то ухмыляющаяся Алиса Стоун, потом грязнокровка Мэри МакДональд и ещё десятки мальчишек и девчонок, перетягивающих внимание Лили. А на третьем курсе, плюс ко всем проблемам Снейпа прибавился самовлюбленный, бестолковый, отвратительный Поттер. Снейп ненавидел Поттера всеми фибрами своей души и мечтал, чтобы однажды гриффиндорец слетел с метлы и свернул себе шею. Поттер жрал Лили своим похотливым взглядом, вечно выпендривался, стараясь поразить Лили идиотскими выходками. Все в школе в один голос пели Поттеру дифирамбы, расхваливали на все лады и советовали Лили не упускать такой шанс. Как же, гриффиндорская звездулька, с веником вместо волос и кашей вместо мозгов! Но Лили была умнее подружек и прекрасно знала цену лохматому кретину, по крайней мере, на это хотелось надеяться. Да, Снейп его ненавидел, даже невозможно до конца передать, как сильно. Поттер обладал всем, о чем Снейп когда-либо смел мечтать, а теперь решил заполучить ещё и её. Лили. Поттер мог себе позволить кричать о своей любви на каждом шагу, открыто ухаживать за понравившейся девушкой, зная, что никто не будет смеяться, не опасаясь быть отвергнутым и ни капли не волнуясь о том, что Лили плевала на глупые фокусы. Вспомнив о гриффиндорце, Снейп непроизвольно сжал кулаки. Поттер на платформе ел Лили взглядом, а затем на неё цинично уставился Блэк. Лили, заметив их взгляды, повернулась, и Поттер со счастливой физиономией начал махать рукой. Блэк что-то сказал его родителям, и теперь на Лили пялилась вся поттеровская семейка. Снейп встал так, чтобы закрыть Эванс. Поттер порывался поскорее попрощаться с матерью, чтобы успеть подойти к Лили, но тут раздался паровозный гудок и он, ещё раз зацепившись взглядом за распущенные волосы девушки, залез, наконец, в вагон. Эти два идиота умудрились испортить Лили настроение, потому что всю дорогу до школы она молчала и рассеяно кивала на реплики Северуса.
Снейп был благодарен судьбе за шанс начать все сначала. Он уже успел записать ту случайно оброненную фразу самой большой ошибкой в своей жизни. Год без Лили прошел как в тумане. Было невыносимо, что больше нельзя заговорить, даже посмотреть спокойно теперь нельзя. Снейп с головой ушел в книги. В это время он стал зарабатывать собственные деньги, варя зелья. Однажды Мальсибер предложил приготовить приворотное, пообещав заплатить почти тридцать галеонов. Снейп, подумав, согласился. Потом ещё и ещё. На полученные золотые он покупал старинные фолианты, посвященные различным заклятиям. Наверное, даже преподаватель ЗОТИ не знал столько по своему предмету. Темнота притягивала, она была манящей, Темнота сулила успех и уважение. Снейп представлял, как однажды станет великим, чтобы быть достойным находиться рядом с Лили, быть достойным её прощения. Тем временем война набирала обороты, на плече многих слизеринцев-семикурсников появилась Темная Метка. В гостиной Слизерина о Том-Кого-Нельзя-Называть говорили лишь благоговейным шепотом. Темный Лорд был великим человеком. Снейпа не смущало, что тот убивает людей. Цель оправдывала средства. Однажды Снейп понял, что целью может однажды стать и Лили. Огромный, почти панический страх заполнил душу. Северус начал следить за ней каждую минуту, когда мог, накладывал по ночам на её дом защитные заклинания. Тогда ему впервые пришла в голову идея, что если он вступит в ряды Пожирателей, то Лили уж точно будет в безопасности. Только сначала нужно непременно вымолить у неё прощение, объяснить все, упасть на колени, сделать что угодно... Падать на колени не пришлось. Лили его простила. Просто и кротко. – Мы приехали, – Лили тронула Снейпа за запястьями прохладными пальцами. У неё всегда мерзли руки. Темные глаза встретились с зелеными, и Снейп задохнулся от нежности.
====== Глава пятая. Лили Эванс ======
Она смеется, до кончиков пальцев, голову запрокинув слегка назад.
Он старается не дышать. Карамельно щурится, закрывает свои глаза, И делается одинок, как забытый людьми причал. (с) Ещё год назад Лили могла назвать десятки причин, почему ей не нравится Джеймс Поттер. Ключевое слово в этой фразе «могла». Сейчас она пыталась вспомнить хотя бы одну из них.
Это лето ознаменовалось полным отсутствием вечно взъерошенного филина по кличке Мёрфи. В прошлом году сова будила девушку по утрам, осторожно стучась клювом в стекло, а когда Лили забывала закрывать окно, филин устраивался на подушке и пялился на неё огромными желтыми глазами. Лили привычно гладила птицу по перьям и отвязывала от лапы пергамент, исписанный неровным размашистым почерком. Иногда она удивлялась, сколько существует в мире вещей, о которых мог говорить Джеймс Поттер. Письма, веселые, полные описания проделок и «потрясных» идей, постепенно начали приносить удовольствие. Она сама не замечала, как улыбается, складывая их в большую коробку, аккуратно приглаживает рукой, расправляя уголки. Но этим летом Поттер вообще ничего не прислал. Лили пару раз порывалась сама написать ему, но не зная, с чего начать, оставляла пергамент чистым. Ей казалось, с Джеймсом что-то случилось. Вспоминалось, что отец Джеймса мракоборец, а они всегда находятся в самых горячих местах, их семьи тоже под угрозой и часто страдают. Потом Лили вспоминала, что Поттер чистокровный, а значит эта война не должна его затрагивать. Но он же вечно ищет себе неприятности! Может, упал с метлы? Или они с Сириусом ввязались в скверную историю? Внутренний голос ехидно твердил: ты Поттеру просто надоела. И однажды, прислушавшись к нему, Лили поняла — этого ей совсем не хочется. В конце шестого курса Поттер как-то подтянулся, стал сосредоточеннее и тише. Она реже стала слышать свою фамилию, озвучиваемую громким голосом на весь Большой Зал. Теперь, спрашивая что-то, Джеймс все чаще называл её по имени и смотрел мягким, чуть неуверенным взглядом. Такой взгляд пугал Лили гораздо больше, чем прежние — наглые и насмешливые. Теперь, стоило Поттеру оказаться рядом, Лили краснела и спешила сбежать.
Во всем остальном Поттер оставался прежним. Он десятками терял и набирал баллы, тайком уносил с собой снитч после тренировок, гулял ночами после отбоя по замку, исчезал с друзьями в полнолуния, снился учителям в кошмарах и виделся девушкам в романтических грезах.
Приметив на перроне семью Поттеров, Лили невольно улыбнулась. Джеймс удивительно походил на своих родителей. У него были тонкие черты лица, как у отца, такие же черные торчащие волосы и карие веселые глаза. А вот улыбку, от которой таяли все девчонки, он получил от своей матери. Лили заметила, что Джеймс так же, как она, вскидывает подбородок, когда смеется, и склоняет голову, когда задумывается. Джеймс заметил её, коротко махнул рукой и отвернулся на реплику Сириуса. И все. Он не стал подходить к ней на перроне, как на четвертом курсе. После этого случая мама ещё долго тепло вспоминала «того мальчика». Не стал орать «Привет, Эванс!», как на пятом, вызвав усмешки всех окружающих. В прошлом году, окончательно обнаглев, Джеймс подкрался к ней сзади, обнял за талию и быстро поцеловал в щеку. «Ты прелесть, Эванс!», – заявил он и быстро исчез. Лили сердито терла место поцелуя и отмахивалась от Алисы и Фрэнка, которые чуть в ладоши не хлопали. Не стал Поттер просовывать голову в её купе, предлагая провести часы поездки в его компании как это обычно случалось. Лили демонстративно отворачивалась, а Джеймс обиженно хмурился, громко хлопая дверью. Северус что-то говорил ей всю поездку, а Лили смотрела в окно на пробегающие поля и гадала, что могло послужить переменой в отношении к ней. Неужели и правда решил больше не приставать?
В тот вечер Мародеры устроили в гриффиндорской гостиной грандиозный праздник. Выпроводив всех учеников младше пятого курса, они притащили откуда-то ящики сливочного пива, а Питер приволок с кухни несколько огромных подносов с едой. Лили сначала порывалась исполнять обязанности старосты, призывая всех к тишине, но после первой же попытки махнула рукой. Общее веселье передалось ей. Сириус Блэк исполнял зажигательный импровизированный танец с шестикурсницей, повсюду слышался громкий смех и крики, в темном углу под лестницей целовалась какая-то парочка.
- Привет, – Джеймс оказался перед ней неожиданно, словно материализовался из воздуха.
- Привет… Поттер, – слишком холодно произнесла она его фамилию, как клеймо.
Щека Джеймса быстро дернулась.
- Как прошло лето… Эванс? – копируя её тон, поинтересовался Джеймс.
- Чудесно. А твое?
- По-разному, – он опустил глаза и стал ковырять пол носком ботинка. Ситуация становилась нестандартной. Джеймс не умел молчать. Он умел много говорить, Лили считала, что, как правило, не по делу и уж очень много, но вот молчащий Поттер, – было в этом что-то странное.
- А я все ждала, когда ты поздороваешься, – Лили мысленно хлопнула себя по губам, но фраза уже вылетела.
- Не знал, что тебе это так сильно нужно, – Поттер усмехнулся, продолжая смотреть серьезно.
- Это элементарная вежливость, Поттер. Говорить «привет», «спасибо», «пожалуйста».
- Как ты отнесешься к тому, что я подарю тебе собаку?
– Что? – Лили вздернула брови.
- Собаку. Знаешь это такие животные с четырьмя лапами, с шерстью и лают, – кажется, он издевался.
– И зачем мне собака? – Лили воинственно сложила руки на груди.
- Дрессировать будешь, не все же тебе на мне практиковаться, – Джеймс, забавляясь ситуацией, широко улыбнулся.