— Хорошо? — спрашивает он.
— Ага! — отвечаю я. — Хорошо!
Буровая вышка поразила меня своей высотой, хитросплетением труб и тонких металлических прутьев, из которых она была собрана. И, конечно, первым делом я спросил дядю Яшу:
— А она не упадет?
— А почему она должна упасть? — вопросом на вопрос ответил он. — Стоит же…
— Ну, почему… — замялся я. — Ну, начнется буря и свалит, тогда как?
— Не свалит, — уверенно возразил дядя Яша. — Она так сделана, что не свалит никакой ветер. Ученые люди ее делали…
— А-а, ученые… Тогда, наверно, не упадет.
Первый вопрос был разрешен. Нужно было разрешить второй, и я осторожно спросил:
— А на вышку вон по тем ступенькам поднимаются, да?
— По ним, правильно. Это маршевые лестницы — так они называются.
— Дядя Сережа часто по ним лазит?
— Он работает там, наверху. Дядю Сережу так и зовут; верховой рабочий… А ты это чего выпытываешь? — вдруг спохватился дядя Яша. — Не на вышку ли вздумал лезть?
— Да не-ет, — тяну я, отвернувшись, чтобы дядя Яша не видел моего лица.
— Смотри у меня…
И все-таки на вышку я залез. С дядей Сережей. Это было уже в середине дня. Дядя Яша стоял на площадке, недалеко от бешено крутящейся квадратной трубы, и держался за толстый железный рычаг.
— Чего он делает? — спросил я дядю Сережу.
— Бурит, — коротко ответил он и спросил: — Ну, что, полезем на вышку?
И я согласился:
— Полезем.
Помню, я храбро ступил на первую ступеньку лестницы и даже сбросил с плеча тяжелую руку дяди Сережи, который, видимо, поддерживал меня.
— Не нужно, я сам, — сказал я ему и зашагал по ступенькам.
— Сам так сам, — ответил дядя Сережа. — Двигай, Смелков, смелее.
Но легко быть храбрым там, внизу, когда под ногами чувствуешь привычную твердую землю. Здесь же на лестнице я почувствовал, как храбрость моя исчезает с каждой новой ступенькой. И если бы неровное, громкое сопение дяди Сережи за спиной, я уже повернул бы обратно и скатался вниз. Страх!.. До этого я не переживал ничего подобного. В груди у меня что-то оборвалось и появилось непонятное — щемящее, тягучее и нудно-противное. Кружилась голова, в висках громко стучало, я задыхался…
— Не смотри вниз, — приказывал мне дядя Сережа. — И не бойся, лестницы крепкие.
Буровая вздрагивала, направо, мелькая гранями, с лязгом, как волчок, крутилась квадратная труба… Удалялась земля, и предметы, разбросанные по ней — трубы, деревянные бруски и различные железки, назначение которых для меня было неведомо, становились меньше.
— Смотри только вверх, — приказал опять дядя Сережа.
И я стал смотреть вверх, в небо. Голубое и высокое, оно простиралось в стороны так широко, что не было возможности охватить его взглядом. И новое сладостное и жутковатое ощущение: мы лезем прямо в небо! Пройдет еще какое-то время, и я рукой могу коснуться небесной тверди…
Но суровый и напряженный голос дяди Сережи возвращает к действительности:
— Не торопись!..
И вот мы на самой маковке буровой вышки — на площадке, обнесенной дощатой изгородью. Ух ты!.. Я боязливо подошел к изгороди, положил на нее руки и… замер. Какая все-таки наша земля большая и красивая! Вон там далеко-далеко, в сиреневой дымке, по двум блестящим ниточкам движется игрушечный поезд, из паровоза, тоже игрушечного, вырывается белый султанчик пара; а вон там, за сине-зеленым лесом, зеркально сверкает излучина Кинеля, моей любимой речки; а вон там, словно кубики сахара, рассыпаны белые домики какого-то поселка; домики тоже задернуты прозрачной струящейся дымкой, они ломаются в своих очертаниях, теряют четкость, и поэтому кажется, что им надоело стоять на месте и, чтобы размяться, они приплясывают… Какой простор! Как много солнца, неба, воздуха!..
— Хорошо? — наклонившись ко мне, спрашивает дядя Сережа.
И я от души отвечаю ему:
— Очень хорошо!
Спускаться вниз не хотелось, но дядя Сережа пригрозил:
— Пойдем, пойдем, достанется нам на орехи…
Пришлось подчиниться.
Дядя Яша, оказывается, видел, как мы лезли на вышку, но, к моему удивлению, не ругался. Только Спросил:
— Не сдрейфил?.. Вот и прекрасно. А теперь иди вон в тот овраг и пособирай ягоды. Иди, там их много, и — вкусные!
После того, что я пережил на вышке, ягоды меня уже не интересовали. Мне хотелось знать все, что связано с этой махиной, и я забросал дядю Яшу вопросами… Потом несколько ночей кряду мне снились удивительные сны. «Будто лезу я опять на вышку и небо приближается, приближается ко мне. Я протягиваю к нему руки и неожиданно плавно взлетаю. Или стою у рычага, веду бурение. Бурильный инструмент где-то глубоко-глубоко под землей, а я почему-то вижу его — разбрасывая вокруг крошку выбуренной породы, он вращается с неимоверной скоростью и уходит все глубже и глубже.