— А они говорят — рыжий, — показал на нас Васька.
— Так они, пожалуй, скажут, что я сивый, — смешно развел руками Костя.
— Ты и так сивый, — подтвердил Колька.
— Нет, я — светловолосый; значит — блондин, — заспорил Костя, — ты ведь не вороной, а черноволосый, то есть брюнет, Петя — шатен, русоволосый. Рыжие, вороные, карие да сивые только лошади бывают, а не люди. Понял?
Тут Васька ни с того, ни с сего спросил Костю:
— Ты нехристь?
— А ты во христе? — улыбался Костя.
— Знамо дело, вот погляди! — Васька торопливо расстегнул ворот рубашки и достал медный крестик на засаленном гайтане.
— А если ты снимешь его, тогда что?
— Тогда господь бог покарает! — испуганно сказал Васька.
— Как? — не унимался Костя.
Васька страшно вылупил глаза:
— Громом поразит!
— А что же он меня не поражает? — подтрунивал Костя.
— Он не знает, что ты без крестика, — промямлил Васька.
Костя громко захохотал.
Колька сердито покосился на монашонка:
— Молчал бы лучше.
Костя потрепал Ваську за вихры:
— Эх, ты, богомолец!.. Ну, ладно. Мы еще с вами, ребята, об этом не раз поговорим, а сейчас давайте радио налаживать. У вас дома железные лопаты есть?
— Скребки, что ли? — переспросил Колька.
— Ну, да.
— Есть, как же без скребка в хозяйстве, — ответил рассудительный Колька.
— Принесите два скребка и острый топор, — попросил Костя.
— Это мы мигом, — согласился Колька и скомандовал нам с Васькой: — За мной!
Когда мы бежали обратно к нардому, нам повстречался дядя Ваня на телеге. Андрюшка тоже с ним ехал. Кричу ему:
— Андрюшка, айда с нами!
— Тр-р-р, стой, холостой, приехал женатый, — весело заговорил дядя Ваня и посмотрел из-под руки на нас: — Ведь это, никак, Петя-петушок зовет тебя? — спросил сына.
— Он, — подтвердил тот, — я останусь с ним, — и спрыгнул с телеги.
— Ребятишки не поколотят тебя?
— А кто их знает? — ответил Андрюшка.
В разговор вступил Колька.
— Не бойся, дядя Иван, мы сами кого хочешь отколотим.
Дядя Ваня близоруко прищурился на него.
— Ты не Никиты ли Казакова сынок?
— Его, — подтвердил Андрюшка, — Колька, про которого я тебе говорил.
— Парень геройский, — сказал дядя Ваня, — спуску никому не даст. Хоть мал, да удал! Ты, Андрюшок, держись ближе к нему. Э-ээ, родная, поехали за орехами! — и телега затарахтела по улице.
По дороге к нам еще пристряли несколько ребят. К нардому нас пришла целая орава. Костя обрадовался.
— Помощники растут, как грибы после дождя! А ну, беспокойное племя, за работу! Вы, четверка, на переменку в две лопаты, ройте вот здесь под окном яму.
— Глубокую? — спросил Колька.
— С метр.
— А сколько это по-нашему?
Костя засмеялся.
— По-вашему, два аршина. Остальные идите со мной устанавливать мачты.
И пошла работа на полный ход.
Когда мы яму вырыли, Костя положил на дно большую железяку с намотанной на нее медной проволокой. Другой конец проволоки просунул в пробуравленную дырку рамы.
— Теперь засыпьте яму и утрамбуйте хорошенько. Это будет заземление.
Мы принялись засыпать. А тем временем к нардому еще прибежали много ребят.
Костя укрепил на крышах две высоченных, сажня по четыре каждая, мачты, натянул между ними медную проволоку.
— Как это называется? — спросил он нас.
А мы уже забыли.
— Антенна, — напомнил Костя.
Конец антенны тоже просунул в дырку рамы.
— Теперь идемте настраивать приемник.
Мы все гурьбой повалили за ним в нардом.
Внутри был беспорядок. Скамейки стояли как попало. Стол на сцене опрокинут. На полу подсолнечной шелухи и навозу по колено. Тут кое-когда телята от жары спасались, потому что дверь никогда на замок не запиралась.
Справа от двери через всю ширину нардома была дощатая перегородка. Костя пошел за перегородку, мы столпились у двери.
На столе перед окном стоял небольшой, всем нам непонятный, ящик, который Костя мудрено называл «Радиоприемник».
— Я маленько посижу, — сказал мне Андрюшка, — уморился больно. — Он сел у перегородки и вскоре задремал.
Костя присоединил к приемнику антенну, заземление. Потом надел наушники и стал сразу серьезный.
— Теперь, ребята, потише, — сказал он нам вполголоса, а сам начал крутить какие-то колесики.
А мы и так были тише воды, ниже травы. Дыхнуть боялись: шутка ли, ящик заговорит человеческим голосом. Слышно было, как сопел уснувший у самой двери Андрюшка, где-то под потолком жужжала муха, да стучало в груди сердце.