— Во-во… А ежели одна черточка — говорят отнять. Две точки — разделить, а косой крестик — умножить. Вот эту штуку на тетрадной корке называют таблица умножения. Дважды два — четыре. Дважды три — шесть. Ее всю надо знать назубок. Третий класс, эх, и гоняют по этой табличке, им аж жарко делается. Кто не знает табличку, того без обеда оставляют. Мне за эту проклятую табличку не миновать каждый день без обеда в школе торчать. Зачем только придумали это ученье? — зевнул Андрюшка и начал клевать носом.
— Ну-ка, я попробую выучить эту самую таблицу умножения.
— Валяй, а я посплю маленько, — ответил Андрюшка, укладываясь поудобнее, — на печке больно спать хорошо.
— Ты тоже на печке спишь? — спрашиваю его.
— Нет, я на кровати. На печке у нас хворая старуха лежит. Мне и погреться негде.
Он тут же засопел, а я взялся учить таблицу. И ничего в ней страшного нет. Пока Андрюшка спал, я успел выучить два столбика на два и на три.
Андрюшка бы, наверно, долго проспал, но мама сказала мне:
— Петя, разбуди дружка-то, скоро смеркаться начнет, а ему далеко идти.
Я насилу растормошил его. Он собрался и ушел домой.
Всю таблицу я выучил за неделю, а букварь через месяц от корки до корки знал назубок.
Мама не могла на меня нарадоваться.
— Это что за умный парнишка растет! — хвалилась она своей куме, которая пришла к нам. — Другие ребятишки в школе за целый год с грехом пополам букварь одолевают, а он сам за месяц всю азбуку выучил и таблицу вызубрил. Не иначе — ученый будет. Да вот беда, заняться ему теперь нечем, а до весны еще далеко.
— Ты сходи к учителю, потолкуй с ним: так, мол, и так. Глядишь, он даст тебе какую ни на есть книжонку, парнишка и будет читать, коли охоч до учения, — посоветовала смекалистая кума.
— И то правда, — обрадовалась мама, — схожу. Уж больно сынок любит книжку, да все нам с отцом вслух читает.
Вечером она принесла мне от учителя книжку «Новая деревня» для второго класса. Я сразу же уткнулся в нее. Сперва прочитал рассказ про себя, потом вслух отцу с матерью, а после начал писать.
Андрюшка опять пришел к нам. Послушал, как я читаю, и говорит мне:
— Ты теперь больше меня знаешь. Учить тебя нечего. Лучше я маленько посплю.
Он тут же залез на печку и завалился спать. Мама говорит мне:
— Пока он спит, ты надень его валенки, шубу с шапкой, мы сходим с тобой к учительнице; тут через лед недалеко. Она намедни велела мне привести тебя.
Я быстро оделся, забрал книжку, исписанные тетрадки, и мы отправились.
Школа стояла на площади по ту сторону речки. В одной половине были два класса с длинными партами, стоячими черными досками, в другой половине жили учителя.
К нам вышла учительница, высокая, тонкая, с седыми волосами и строгими глазами.
Мама низко поклонилась ей, робко сказала:
— Мы к вашей милости…
— Помню, помню, — громко перебила ее учительница. — Сейчас я проверю вашего сына. Как тебя звать, мальчик? — строго посмотрела она на меня.
— Петькой, — буркнул я.
— Не Петькой, а Петей, — поправила меня учительница. Затем взяла у меня из рук книгу, открыла на средине, куда я еще не добрался, сказала:
— Читай вслух.
Я хоть не очень быстро, но без запинки начал читать.
— А теперь расскажи, о чем ты прочитал, — приказала мне учительница, а сама начала листать мою тетрадь.
— Изумительный почерк, — бормотала она чуть слышно, пока я рассказывал прочитанное.
— Александр Дмитриевич, иди сюда! — громко позвала учительница.
Вошел толстый лысый старик в очках, с седыми усами, в черном жилете на белой рубашке.
Мама и ему низко поклонилась. Он тоже мотнул головой.
— Посмотри, какая бесподобная каллиграфия у этого мальчика, причем, ни единой орфографической ошибки. Но самое поразительное, что он самостоятельно научился читать и писать. Это просто какой-то феномен!
— Так, так, — сказал учитель, перелистывая тетрадь.
— Он и рихметику знает, — не утерпела, похвалилась мама.
— А что же ты знаешь по арифметике? — спросил меня учитель.
— Табличку знаю, складывать, вычитать, умножать и делить умею.
Учитель тут же начал спрашивать меня таблицу умножения. Я отвечал без запинки. Потом он стал задавать мне устно примеры на все четыре действия. Сперва легкие, потом все труднее и труднее. Решил и примеры.
— Н-да-с, — пошевелил седыми усами учитель, — весьма способный… И что же это, голубушка, вы такого одаренного мальчика от школы оторвали?! — сердито покосился учитель на маму. — Ведь из него может второй Ломоносов получиться!