Не знаю, так ли думал наш ротный или как-то иначе в эти минуты своего неслышного, задумчивого хождения перед замершим строем. Но рота стояла не шелохнувшись, строй еще более подтягивался, становился строже по мере приближения к нам этого человека. И вовсе не потому, что мы боялись укоризненного взгляда своего командира, упрека в нарушении заведенного порядка и дисциплины. Нет! Мы прекрасно понимали его состояние, боясь нарушить ход его мыслей, в которых, очевидно, было и торжество деяний рук его и гордость за нас, его питомцев.
6. Старшины - наши няни
...Не могу не вспомнить добрым словом двух старшин нашей роты - Евгения Петровича Жирнова и совсем еще молодого, тощего и длиннющего Владимира Занина. Они были незаменимыми помощниками наших офицеров-воспитателей. Именно на плечи этих парней легли нелегкие заботы о нашем быте. Это их стараниями наше спальное помещение, шинельная и туалетная комнаты выглядели чисто, вполне уютно, а в спальне сохранялась в большинстве своем сносная комнатная температура. Ну-ка, потаскай на четвертый этаж дрова, чтобы натопить огромную спальню, где вместо половины стекол была фанера! А сколько воды перетаскали они, чтобы наполнить умывальник в две дюжины сосков! Они занимались подгонкой нашего обмундирования, учили нас пришивать вечно отрывающиеся пуговицы, чистить их мелом, чтобы они блестели. Занимались и нашими носовыми платками, и нашими сопливыми носами.
Особенно за сопли доставалось нашему Левушке Козину от старшины Занина, который не выговаривал букву "к". "Суворовец Хозин", - обращался гнусавым голосом Занин к Козину, - "Зайдите хо мне в хаптерку". И наш Левушка понуро плелся в каптерку, чтобы выйти вскоре оттуда с зашитыми за какую-то провинность "харманами". "Суворовец Хозин, носовой платок служит не для того, чтобы чистить им ботинки, а для вашего сопливого носа!".
Старшины следили за нашим одеванием по утрам и вели на физзарядку или утреннюю прогулку. Постоянно рвущиеся шнурки, сами собою развязывающиеся тесемки от кальсон - тоже забота наших старшин. Они были и нашими истопниками, и кастеляншами, и няньками.
Мы любили нашего старшину Евгения Петровича Жирнова, несмотря на свою молодость, уже опытного, отважного разведчика, воевавшего с фашистами в горах Кавказа. Он был веселого, общительного нрава, если кто-либо из ребят захнычет, Жирнов сделает все, чтобы его успокоить и развеселить. Устраивал с нами шумные игры или рассказывал про войну. Запомнились рассказы Евгения Петровича с яркими, живыми подробностями о том, как он ходил в ночную разведку, как перебарывал свой страх перед горной темнотой, когда любой камень на горном тропе казался фрицем. О том, как он со своим товарищем спасли от неминуемой смерти молодую женщину, когда четверо фашистов, привязав ее к дереву, хотели над ней надругаться. Это от старшины Жирнова мы впервые узнали, как трудно заколоть человека кинжалом, даже если этот человек твой злейший враг...
7. Под Красным Знаменем
С трудом верится даже спустя 50 лет в то, что за один месяц стало возможным так организовать процесс обучения и воспитания ребят, что в день вручения Новочеркасскому суворовскому военному училищу Красного Знамени, все шесть рот, как один человек (разумеется, кроме больных), встали под Красное Знамя. Поистине титаническими стараниями и терпением двух офицеров и двух старшин удалось капитану Чичигину вывести в относительно армейском порядке горластую, беспокойную полусотню своих "писклят" на торжественное построение по случаю вручения училищу Красного Знамени 19 декабря 1943 года.
11 часов 45 минут. На аллее Пушкинской улицы фронтом к училищу состоялось торжественное построение. Заместитель Командующего СКВО генерал-лейтенант Сергеев вручил начальнику училища Красное Знамя. На параде присутствовали гости из Москвы, Ростова. Председатель облисполкома тов. Киларенко вручил подарок - портрет Суворова. Всем гостям и приглашенным были вручены красиво оформленные пригласительные билеты. Один такой билет как реликвия хранится в семье полковника Бориса Алексеевича Тимошенко (выпускника 1953 года). Билет завещан ему отцом, нашим преподавателем конной подготовки с первых дней образования училища. После парада в городском театре состоялось торжественное собрание, слушали доклад начальника училища генерала Климентьева В. Г. "О задачах Суворовских училищ". После торжественного обеда в училище смотрели кинофильм "Суворов".
25 марта 1944 года. Внезапно, посреди учебного дня трубач проиграл сигнал тревоги. По коридорам пронеслось: "В училище приехал маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с проверкой! Приказано одеться и построиться у здания училища". Мы быстро и без лишней суеты оделись и выстроились на центральной аллее. Рапорт Буденному отдал краса и гордость училища, орденоносец богатырского роста командир 1-й роты капитан Литвиненко. Приняв рапорт, Семен Михайлович подошел к начальнику училища генералу Климентьеву, облобызался со своим старым товарищем, с которым вместе воевал еще в гражданскую. После небольшого митинга наш "Батя", генерал Климентьев, обратился к нам: "Суворовцы! Не ударим в грязь лицом, покажем нашу строевую выучку дорогим гостям и маршалу Буденному!".
И все училище под бурный марш стало проходить коробками мимо гостей. Семен Михайлович был восхищен подтянутостью, выправкой и строевой выучкой наших старших рот и от души хохотал, когда мимо проходила, а, вернее, пробегала рысью последняя , наша рота. Дело в том, что у нас еще не было опыта прохождения общей колонной под духовой оркестр. Старшие роты шли нормальным шагом, а для мелюзги их один строевой шаг равнялся двум нашим. Наша рота в конце концов стала терять положенный интервал от идущих впереди. Чтобы как-то сохранить его, ряды нашей колонны вынуждены были увеличить шаг, и самым маленьким пришлось, придерживая штанишки с красными лампасами, бежать на рысях, догоняя остальных. Кто-то наступил на штанину впереди идущему и тот упал, но быстро поднялся. Вспотевшие, пунцовые от волнения пробежали мы перед хохочущим Буденным.. .
Через 22 года, в 1966 году, Виктор Иванович Дронов (выпускник НчСВУ 1952 года, военный режиссер и кинооператор, при встрече с Буденным напомнил ему об этом посещении. Маршалу хорошо запомнился из этого парада эпизод, когда малышка-суворовец споткнулся и упал во время торжественного прохождения. "Штаны у него спустились - он и упал", - с улыбкой вспомнил Буденный.
А тогда, в мартовский туманный день 1944 года, Семен Михайлович написал на радость суворовцам и командирам в книге отзывов: "При посещении мною училища я был восхищен быстрым построением воспитанников по тревоге с соблюдением строевого порядка и формы одежды. Внешний вид, опрятность, выправка и ответы на приветствия заслуживают похвалы. Желаю воспитанникам-суворовцам целиком и полностью использовать для себя широкие возможности, предоставленные Советским Правительством, в деле получения общего образования и воспитания в духе преданности нашей Родине и Коммунистической партии. Желаю воспитанникам успехов и быть достойными офицерами своего Отечества и великих русских полководцев".
Так, в декабре 1943 года, став под свое боевое Красное Знамя, мы, мальчишки, опаленные войной, приобщились к великому воинскому братству. Вручением Знамени был признан статус нашего училища как воинской части.
В те далекие годы, когда я жил и учился под боевым Красным Знаменем Новочеркасского СВУ, я услышал две истории, сходных по своему смыслу и значению, отдаленных друг от друга более семисотлетним слоем времени. Первую историю рассказал нам наш замечательный педагог, преподаватель истории Борис Васильевич Изюмский на одном из своих уроков.
...Орды хана Батыя заливали кровью русскую землю. Сжигали покоренные города, истребляли русичей, не желавших идти в татарскую кабалу. Однажды Батый наблюдал, как орда татарских конников, окружив немногочисленный отряд русских воинов, стала истреблять их. Один за другим падали русичи под ударами татарских сабель в неравном бою, пока не остался один. Совсем еще молодой, ловкий и сильный русский воин искусно защищался, поражая своих врагов. Все же участь его была предрешена, он об этом знал и все же продолжал яростно защищаться. Тогда грозный хан приказал своим воинам: "Этого смельчака не убивать, ко мне его живым! Я хочу посмотреть, из какого материала сердце русича!".