Ларс Альмон, мой партнер по льду. Самоуверенный болван, с чьим присутствием я долгое время не могла смириться, но единственный, с кем я могла гармонично смотреться в произвольной программе.
Жгучая ненависть перемешивается с обидой, но не только на Ларса. В первую очередь, они адресованы моей глупости, частью которой являлось желание охватить как можно больше медийного пространства. Для чего? Этот вопрос сейчас не имеет значения.
Я всегда была фигуристкой-одиночницей. Всё, как в обычной жизни — полагаться только на себя. Сложно сказать, что этому поспособствовало: нежелание разделять с кем-то свою победу, или неуверенность в том, что не подведу партнера. Как бы то ни было, в какой-то момент амбиции и «голод» взяли свое.
Швеция многие годы оставалась в тени других, более прогрессивных в фигурном катании стран. Первые строчки турнирной таблицы неизменно занимали спортсмены из России и Японии, и вполне обоснованно. В Швеции же большее внимание уделялось хоккею и лыжным гонкам, которые никогда меня не привлекали.
Сей факт лишь больше раззадоривал, чем уязвлял, ведь куда интереснее быть первопроходцем, нежели идти уже проторенной дорожкой. Именно эта мысль подогревала мое эго прохладными Скандинавскими вечерами, заставляла подниматься вновь и вновь.
Как итог: к семнадцати годам в моем послужном списке числились золото Чемпионата Европы и серебро Чемпионата Мира.
Вот только теперь я наблюдаю за тем, как прямо на моих глазах рассыпается мечта, к которой тянулась моя душа всю свою сознательную жизнь. Зимние Олимпийские игры, путь к которым может закрыться для меня раз и навсегда.
Не такой медийности я желала…
— Посторонитесь, дайте дорогу медикам!
Я практически не слышу голос тренера. Гораздо больше меня волнует происходящее на льду.
— Нет! — принимаюсь извиваться, невзирая на боль, а адреналин мешает здраво оценить всю степень повреждений. — Вколите блокаду, но я должна закончить выступление! Неважно, что будет потом, но я не намерена так просто сдаваться! — голос срывается на истерические крики, тонет в гуле посторонних звуков.
Меня тут же подхватывают несколько пар рук. Происходящее напоминает сон. Кошмар, который рассеется, если очень постараться.
Яростно смахиваю с лица слезы, так, что на щеке остается неглубокий порез от ногтя. Всё, на что я сейчас способна — это беспомощно лежать на носилках и наблюдать за тем, как на лед выходит следующая пара.
Трибуны затихают, чтобы в тот момент я осознала, что поставила себе вечное клеймо, выжженное прямо на душе.
А ведь я всегда ненавидела публичные выступления. Ненавидела, но все равно бросала себе вызов.
Не могу сказать, что именно повлияло на мое решение ввязаться в эту игру. Впрочем, нет, причина мне известна: хотела доказать себе, что могу. Пока другие девчонки играют в куклы — я буду побеждать. Бороться с собой изо дня в день, чтобы однажды стать лучшей. А потом эти выступления стали необходимостью и смыслом жизни. Чтобы почувствовать хоть что-то.
Но задумывалась ли я на тот момент, чего действительно хочу?
Что, пожизненное рвение бросаться в неведомые области в итоге сыграет со мной злую шутку?
Даю по тормозам, аккуратно съезжая на обочину, чтобы затем упереть локти о руль и закрыть ладонями лицо. Ощущение было таким, словно чья-то невидимая рука поставила происходящее на паузу ровно до этого момента, но просчиталась. Как будто задумка игры поначалу была иной, и после сохранения уровня, персонаж не должен задаваться вопросами, а лишь использовать наработанные скилы. Но что более важно…
Едва не задыхаюсь от подступившего к горлу кома, внезапно осознав, что происходящее не просто выглядит «неправильным». Меня здесь попросту не должно быть. Паника накрывает меня настолько внезапно, что остается лишь поблагодарить себя за то, что заранее предприняла элементарные меры безопасности, вот только эта мысль сию же секунду растворяется в потоке других. Тех, что избрали своей целью раздробить мою черепную коробку изнутри, в то время как вокруг головы словно сжимается стальной обруч, заставляя виски нещадно пульсировать. И когда эти два ощущения накладываются друг на друга, становится слишком невыносимо.