Вот такая история, такое письмо. Оно долго лежало на моем столе в папке с надписью: "Семья". И я доставала его и перечитывала всякий раз, когда мне надо было отвечать на другие письма. Письма про то, как два человека встречались, гуляли под луной, говорили друг ДРУГУ разные хорошие слова, сыграли свадьбу, а потом... ссоры. Из-за того, кому раньше вставать и чайник на плиту поставить, кому в садик за дочкой зайти, кому... "Такая жизнь немыслима, - слезно жалуется автор, - я чувствую, что в атмосфере неприязни, а то и просто вражды гибнет наш ребенок".
Двое сильных, не обделенных судьбой людей - чего же они не могут поделить? Что мешает им "просыпаться на рассвете оттого, что радость душит"? Где растеряли они то трепетное чувство, с которым не так давно обменивались кольцами? И кто виноват во всех этих потерях?
Помню письмо пожилой учительницы, озабоченной тем, что ни дома, ни в школе девушек не готовят к будущей семейной жизни. Не в том смысле, что недостаточно учат щи варить, а более всего в плане психологическом- не готовят к моральной ответственности за дух и крепость семьи, за то, как она сложится. "Между тем я уверена, - писала учительница, - что от женщины зависит, будет ли семья именно семьей в высоком значении этого слова или случайным соединением ничем не связанных людей". Откликов было очень много. В основном женских. В подавляющем большинстве - несогласных. Почему это женщина в ответе за то, чтобы не затухал огонь в семейном очаге? Почему это от нее зависит престиж семьи, честь фамилии? А мужчины где же? Они что, не должны, не обязаны?
Тут-то, мне кажется, и начинается путаница понятий. "Обязап" и "должен" (как, впрочем, "обязана" и "должна") просто не те нравственные категории, из которых создается счастье. Много других хороших вещей можно построить на этом фундаменте - только не счастье, основа которого проста донельзя: я делаю так, чтобы тебе было хорошо, не потому, что вижу в этом свой долг, а потому, что если тебе будет хорошо, значит, и мне тоже. Вот и вся формула, и никаких других секретов.
Существует шутливое утверждение: мол, главное - правильно воспитать женщину, а мужчина - это уже производное. Как во всякой шутке, доли истины в этом утверждении гораздо больше, чем может показаться на
первый взгляд. Говорили же в старину: без хозяйки дом как без крыши.
Так вот, думаю, правильно воспитать современную женщину - значит, внушить ей правильное представление о механизме семейной жизни, который, как и всякий механизм, держится на взаимной зависимости. Стоп! Слово "зависимость" мы привыкли употреблять исключительно со знаком минус. С детства мы присоединяем сюда частицу "не" и несем уже это новое слово через жизнь. Независимость! Великое завоевание, сбывшаяся мечта многих поколений женщин. Она и в самом деле прекрасна, пока мы говорим о ней как о праве и возможности самостоятельно зарабатывать на жизнь и, значит, ни одного мгновения не руководствоваться меркантильными соображениями в выборе друга. Я независима, я в состоянии прокормить не только себя, но и своего ребенка, значит, ничто не заставит меня продолжать брачный союз, если иссякла любовь.
Однако разве сама-то любовь не включает в себя именно зависимость? Я стремлюсь соответствовать вкусам своего избранника; одеваясь, причесываясь, припоминаю, что ему нравится; стараюсь проникнуться его интересами, читать те же книги, что и он. Что это? Я усваиваю его привычки, я ловлю себя на том, что пользуюсь его словечками... Разве нет тут зависимости? И кто сказал, что эта зависимость в тягость мне, оскорбительна для меня? У него сегодня защита проекта, рассматривается его рацпредложение, у него ответственные соревнования, он выступает на собрании... Разве ж не озабочена и я всем этим? А коли так, разве не вступаю я в отношения сложнейшей духовной зависимости от него?
Он ищет красоты - прекрасной стану, Ума - божественной пред ним предстану... И если трудно верным быть одной - Он тысячу найдет во мне самой: Коль хочет, пусть меняет их беспечно - Все ж от меня не отойдет он вечно.
Эти строки триста лет назад написал французский поэт Антуан Эроэ. "Совершенная подруга" - так назвал он свою поэму. С тех пор мир изменился до неузнаваемости. Другие времена, другие нравы. Но вот наш современник, писатель Михаил Пришвин, обращается к
своей любимой: "Тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя".
Вот она, сверхзависимость, непременно присутствующая в любом подлинном чувстве! Наверное, именно ее-то л имел в виду Пушкин, когда назвал счастье лучшим университетом: "Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному".
Сколько недоразумений, а то а трагедий происходит там, где семейная жизнь начинается с попыток отстоять свою независимость, понимаемую как право жить, не считаясь с настроениями, привычками, всем предшествующим опытом того, кого мы сами, никем не принуждаемые, выбираем себе в мужья, а своим детям - в отцы. "Мало ли что ты не одобряешь слишком коротких платьев, или крашеных волос, или курения, или развязного поведения в мужском обществе, хочу и буду!" Не правда ли, печально знакомый текст? "На каком основании ты меня допрашиваешь? Да, была с подругой в кафе. Тебе не хотелось бы? Скажите, пожалуйста! А мне хотелось бы! Мы же с тобой договорились, что будем жить, не стесняя свободы друг друга". Свободы? Свобода - вещь прекрасная, да только с правилами нормальной семейной жизни практически далеко не во всем совместимая, потому что главное в этих правилах - радостное подчинение желаниям другого.
А если этой радости человек не испытывает, если упорно стремится к добрачной свободе распоряжаться собой и своим временем как заблагорассудится - ничего не выйдет. Ничего, кроме бесплодной борьбы самолюбий, столкновения характеров, войны миров, в которой не бывает победителей - все побежденные.
Способность уступить - вот что лежит в основе семейного благополучия (и я не знаю исключений из этого правила). Уступить не с видом оскорбленной жертвы, а радостно, потому что так тебе будет лучше, спокойнее, удобнее. И если в самом деле все счастливые семьи похожи одна на другую, то только потому, что это правило выполняется неукоснительно. Иногда его выполняют осознанно, а чаще инстинктивно: срабатывает единственный в природе вечный двигатель - механизм взаимного тяготения.
Только не надо думать, что он действует сам по себе.
Ничто в мире не дается без труда. Даже любовь. Может быть, тем более любовь. В особенности та, что связывает мужа и жену.
Плохую услугу делает дочери та мать, которая поучает: "Главное - с самого начала правильно себя поставь. Вот твой отец всегда делал так, как я хотела". Куда мудрее и дальновиднее та, что советует: "Помни, в семейной жизни все рубежи надо завоевывать заново. Муж достал билеты на хоккейный матч и хочет, чтобы ты пошла с ним. Иди обязательно, даже если ты не большая любительница хоккея. Иначе возникнет привычка проводить свободное время врозь. Сначала часы, потом дни, потом все чаще - и отпускные месяцы... Ничто не разъедает семейные устои так, как эта привычка, и ничто не сближает так, как единый ритм".
Не на всякую женскую долю выпадают испытания, какие пришлось перенести Галине Терентьевне Солдатовой, не всякая любовь проходит проверку такой немыслимой бедой. Но самая счастливая, самая благополучная семья все-таки миновала свои рифы, пережила свои бури, и если семейная ладья выходила из этих передряг уцелевшей, то чаще всего благодаря именно женщине. Той женщине, что раз и навсегда усвоила истину: человек огромен, и возможности быть новыми друг для друга практически неисчерпаемы. Женщине, сознающей, что, сохраняя семью, дом, она делает это не для себя одной, а в сущности, выполняет великую историческую миссию: растит сыновей и дочерей, будущих мужей и жен. Так что ничуть не преувеличил поэт, когда сказал: "У девушки в ладони, у женщины в горсти рождений и агоний начала и пути".