Выбрать главу

- Братцы, живём! - обрадовался Рослый.

Мы подошли к старику, а он увидел нас и поднял руку.

- Буэнос, камарадос! - сказал он, держа гвоздик во рту. Осмотрел он наши ботинки и показывает Рослому - снимай. Взял ботинок, повертел его и спрашивает:

- Карнавал?

- Карнавал! - удивлённо ответил Рослый. А старик показал на кучу ботинок в углу.

- Всё это карнавал.

Туфли торчали так, будто всё ещё приплясывали.

Старик отрезал кусок кожи, наложил на каблук. Стук, стук, стук. Обрезал по краям - и готово!

Снял тогда ботинки Иваныч. Снова: стук, стук, стук, отрезал по краям и готово! Подбросил сапожник в руке ботинки, подал Иванычу - надевай!

Потом подмигнул мне: "Давай!" Взял мой ботинок, а сам напевает "Смелее, кубинцы" и берет поправляет. Такие береты только у барбудос бывают. Наверное, был старик сапожником у барбудос. Шлёпнул он молотком несколько раз, только шляпки гвоздей сверкнули под солнцем. Вот и мои готовы.

Надели мы ботинки, повернулись на каблуках довольные: порядок!

- Мучо грасиа, амиго! - говорим, а он махнул молотком.

- Буэнос, камарадос!

Мы застучали каблуками по мостовой. А в будочке под пальмой весело откликнулся молоток. Некогда терять время. На Кубе нужны крепкие каблуки!

МАСТЕР ХУАНИТО

Вечерами, когда спадала отчаянная кубинская жара, мы отправлялись на пустырь играть в футбол. Впереди с мячом грузно шагал артельщик Степан, капитан команды. На пиджаке у него был значок флотского чемпиона по футболу. Вокруг собирались болельщики, наши и кубинцы. Мы носились что было сил, и из-под ног у нас разбегались маленькие крабишки. Они пучили из потрескавшейся земли глаза, будто тоже наблюдали за матчем. И вот однажды Степан так ударил по мячу, что он перелетел через склады, отскочил от земли и упал в воду. Мяч у нас был единственный, поэтому все мы бросились к причалу. Спускать шлюпку было долго. Прыгать в воду нельзя: бухту то и дело прорезали два острых акульих плавника. А течение уже выводило мяч прямо в океан.

Вдруг раздался крик: "Уна момент! Моментико!" - из толпы вырвалась маленькая смуглая фигурка, юркнула в портовые ворота и бросилась к утлой лодчонке, стоявшей на берегу бухты.

Хуанито!

Хуанито, коричневый, как кофейный боб, появлялся у нашего парохода с рассветом. Увидев кого-нибудь из нас, он звонко кричал: "Руссо, эгей, руссо!" - и смеялся, радуясь, что знает, кто мы. Встретив нас на улице Касильды, он протягивал руку и, озорно смеясь, требовал:

- Сувенир!

В полдень Хуанито приходил на пирс. Он снимал рубашку, ложился животом на горячие доски, перебрасывался словом-другим с рыбаками, смотрел на море, на волнующиеся в глубине водоросли. Повалявшись так, он шёл к своей лодке.

Лодку он сбил своими руками из старой фанеры. Это было давно. Теперь уже можно было бы утопить её или сжечь, потому что рыбаки брали его на лов в самую лучшую лодку, но Хуанито каждый день забирался в свою лодчонку и вычерпывал жестяной банкой набравшуюся за ночь воду.

Едва мы начинали играть в футбол, Хуанито занимал своё место на пригорке. Он бегал подавать ушедший мяч. И если отдавал его Степану, кричал:

- Счипай, можно мне играть?

Запыхавшийся Степан удивлялся, как человеку могла прийти в голову подобная мысль.

- Тоже мне мастер спорта нашёлся! Подрасти!

И вот теперь мяч уплывал в океан. Степан растерянно бегал по причалу. Хуанито выводил в залив свою лодчонку. Вёсел в ней не было, и маленький кубинец грёб руками, так что мелькали смуглые локотки. Вот он выбрался из-за рыбацких лодок. Вот прошёл мимо парохода.

И тут прямо перед ним вынырнул громадный острый плавник. Хуанито выдернул из воды руки и привстал. Акула ушла вглубь. Тогда он стал грести снова, выхватывая руки ещё быстрее.

Акула вынырнула справа и пошла вдоль борта. Хуанито вытащил правую руку и грёб левой.

Кто-то крикнул:

- Брось, поворачивай!

Но Хуанито не понимал по-русски и вообще не обращал внимания на подобные крики.

Акула обошла лодку, сделала полукруг и, перевернувшись, юркнула под левый борт. Мальчик положил левую руку на колено и заработал правой.

Наконец лодка поравнялась с мячом. И когда акулий плавник, на секунду взлетев вверх, снова ушёл под воду, Хуанито быстро перегнулся через борт, подхватил мяч и поднял его над собой.

Лодчонка осела. Видно, вода заполняла её. Но Хуанито грёб уже к нам, всё так же попеременно выхватывая руки из воды. Подойдя к причалу, он бросил Степану мяч и, выпрыгнув из лодки, протянул вперёд влажную ладонь:

- Сувенир!

Кто-то сбегал на пароход, быстро вернулся и прикрепил к рубашке мальчика значок. На нём маленький бронзовый футболист бил ногой по бронзовому мячу. Хуанито посмотрел на него. Потом повернулся к развеселившемуся Степану, показал пальцем себе на грудь и вдруг, подмигнув ему, спросил:

- Мастер я? А? Мастер?

Все засмеялись. А Хуанито прыгнул в лодку и поплыл к бухточке.

Солнце начало прятаться за океан. Вода почернела. Наступила душная ночь. Мы укладывались спать на палубе. В море стучали моторы. Это рыбаки уходили на ночной лов.

На причале раздавался быстрый лёгкий стук: из воды выбирались и стучали клешнями мохнатые морские крабы.

А на берегу горела лампа. Там Хуанито конопатил свою лодчонку. Он, конечно, мог уйти в море со взрослыми на самой лучшей лодке. Но он ценил старых друзей. Они не подводили его.

ФИНИТА

Рано утром на палубу прибежал Педро. В руке у него был большой кокосовый орех.

- Всё, финита! - сказал Педро. - Последний вагон! Па палубу вышел боцман.

- Кончаем, - подтвердил он. - Пошли за брезентами, трюм закрывать!

Паровозик подтащил к борту последний вагон. Грузчики уложили в трюм последние мешки с сахаром и стали отбивать на них чечётку.

- Финита!

Педро встал около меня, посмотрел грустно, спрашивает:

- Ты в Москве будешь?

- Не скоро, - отвечаю я.

Тут откуда-то появился Рослый:

- Я скоро буду!

- О! - обрадовался Педро. - Может быть, увидимся. Меня посылают учиться в Москву.

Только мы закрыли трюм, сверху загрохотало:

- Палубной команде по местам!

Рослый побежал на бак. Ушёл боцман. Просился натягивать рукавицы Иваныч-кок. Педро протянул мне кокосовый орех. Я тряхнул его - в нём плеснуло молоко.

- Выпьешь это за меня! - сказал Педро, пожал мне руку и сбежал вниз.

Мы втянули на палубу последний трос. Захлопотал вокруг нас ветер. Колыхнулись на волне у берега лодки.

И мы пошли.. .

На берегу возле пальмы стоял и махал рукой Педро. За ним остановился могучий охранник барбудо, а из-за ворот выскочил маленький мастер Хуанито.

Скрылся вдалеке песчаный пустырь, исчезли из виду домишки на сваях, но долго ещё под одинокой пальмой стояли три маленькие фигурки.

ПАЛЬМА

По океану пошла зыбь, нас начало качать. Похолодало. Летучие рыбы больше не попадались.

Ночью, выйдя на палубу, посмотрел я в небо и вижу: появились уже наши звёзды. Я вернулся в каюту, закрыл иллюминатор и лёг.

Лежу, и не спится мне что-то, всё о доме вспоминаю. Вдруг слышу шурх-шурх, что-то шуршит под головой. Что бы это такое? Крыс и мышей у нас нет. Наверное, показалось. Подумал я так и уснул.

А ночью меня что-то по лицу защекотало. Проснулся. Го

лова с подушки сползла. Действительно, что-то щекочет и шелестит. Встал я и включил свет. Тут Рослый вскочил и зажмурился.