— Намучились, сынки? Молочка попейте. Силушки прибавится…
Череп зло заметил:
— Пили уже. Знаем. И какие мы тебе сынки? Тоже мне мамаша нашлась!
— Ишь, на «сына» обиделся, — вздохнула женщина. — Да все вы дети земли нашей.
Она ссутулилась и понуро зашагала обратно. Прежде чем исчезнуть в соснах, крестьянка остановилась, словно что-то вспомнив, посмотрела еще раз на солдат, укоризненно качая головой, и освятила их православным крестом.
* * *
Держа на плечах лопаты, следопыты некоторое время постояли у холмика. Говорить прощальных слов никому не хотелось. Так молча и пошли от могилы. Один раз только Чуха обернулся и как бы про себя заметил:
— Им тут спокойно будет.
— Если какие-нибудь уроды, типа нас, не раскопают, — добавил Череп.
Через некоторое время они выбрались на грунтовую дорогу, по которой в обратную сторону от передовой двигались четыре противотанковых орудия на гужевой тяге. Непонятно было, как эти худющие лошадки умудрялись тащить за собой многотонное железо. О тяжелой судьбе скотины явно не задумывался упитанный солдат-артиллерист, сидевший, свесив ноги, на лафете последнего орудия.
— Тут и так оборона хилая, куда они пушки увозят? — заметил Череп.
— Тебе не все равно? — бросил Спирт.
— Эй, браток, куда вас? — спросил Череп у артиллериста.
— К соседям перебрасывают. Их здорово потрепало.
— Потрепало их! Блин, а если здесь танки попрут? Как мы тут воевать будем, они не подумали? Одними винтовками много не навоюешь.
Борман хлопнул по плечу Черепа.
— Пошли, Кутузов. Стратегия не наше дело.
* * *
Обедали возле тыловых траншей, прислонившись спинами к стволам чудом сохранившихся деревьев. В котелке Черепа ложка заскребла о дно. Он вскочил и направился к кухне.
— Пойду добавки попрошу.
— Кому война — а кому мать родна, — глядя в спину уходящему Черепу, заметил Спирт.
— Только бы на халяву пожрать. Это точно. У меня за троих ел, здесь за четверых жрет, — добавил Борман.
— Не понимаю, как он может? У меня тут вообще аппетита никакого, — с набитым ртом заметил Чуха.
Отойдя от своих подальше, Череп остановился у одинокой сосны. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого рядом нет, он достал из кармана письмо Демина. Аккуратно развернув листок, начал читать вслух: «Дорогая мамочка, у меня все хорошо, не беспокойся за меня. Жив, здоров. Кормят здесь замечательно. Жаль, что не могу направить вам часть пайка. Ребята во взводе отличные. Меня как командира ценят и уважают. А вчера четверо ленинградцев прибыли, один из них с Посадской — так что вокруг все свои. Главное, береги себя, мамочка, со мной все будет хорошо. На нашем участке фронта тихо…»
Резкий хлопок по плечу оборвал чтение. Череп медленно обернулся. За его спиной стоял улыбающийся Спирт.
— Испугался, хе-хе. Не дрейфь — солдат ребенка не обидит. Че это у тебя?
Череп некоторое время медлил с ответом и затем осторожно сказал:
— Письмо вот лейтенант просил передать.
— «Письмо мертвого человека», — рассмеялся Спирт. — Забавно. Дай глянуть.
Не дожидаясь разрешения, Спирт ухватился двумя пальцами за край письма.
— Отвали, — угрожающе прошептал Череп.
— Ты че, он же умер, ему все равно.
Свободной рукой Череп схватил Спирта за гимнастерку.
— Мне не все равно, понял?
Спирт попытался вырваться, нечаянно потянул письмо на себя. Лист порвался на две части. Некоторое время оба молча смотрели на обрывки бумаги. Затем Череп с воем набросился на побледневшего Спирта, в одно мгновение повалил его на землю, подмяв под себя, и с размаху стал бить кулаком, чередуя удары то по липу, то по телу.
— Сука. Убью, выродок.
Пытаясь вырваться от обезумевшего Черепа, Спирт закричал что есть мочи разбитыми в кровь губами:
— Отпусти, скинхед хренов…
Череп очнулся. Спирт, дрожа всем телом, выполз из-под него.
— Ну че, стал истинным арийцем? Так что там твой Заратустра говорил по этому поводу?! Адольф нормальный мужик? Че, вспомнил свои слова? А теперь можешь сам на себя полюбоваться. Только, парень, твои с другой стороны линии фронта.
Череп встал, подобрал обе половинки письма и, аккуратно сложив, положил их в карман.
— Все равно ты сволочь и гад. Но в одном ты, Спиртяга, прав, и я такой же.
И, не оборачиваясь, зашагал в сторону полевой кухни.
* * *
Вечер этого дня выдался тихим и теплым. В окопе Череп третий раз за день начищал свою винтовку. Чуха грустными глазами наблюдал, как суетятся муравьи, спешащие на ночлег в свой муравейник. Борман прикреплял к пилотке пятиконечную звезду. Идиллию нарушил Спирт, весело спрыгнувший в окоп.
— Ну че, пехота, раскисли? Хотите прикол?
— Ну? — флегматично спросил Борман.
— Подковы гну. Там ваша Нинка концерт дает. У медсанбата.
Борман живо надел пилотку.
— Гонишь.
— Да правда. Пошли со мной, покажу. Такое пропустить нельзя.
Борман угрожающе посмотрел на Чуху, который трусливо отвел взгляд.
* * *
У палатки вокруг костра сидели свободные от нарядов бойцы и слушали поющую под гитару Нину. От треска поленьев и перебора струн на душе становилось как-то спокойно и уютно. Подошедших следопытов Емельянов жестом подозвал к себе, приложив палец к губам, мол, тише, не шуметь.
Нина пела звонким мелодичным голосом один из старых русских романсов. Бойцы завороженно слушали медсестру. Борман подсел поближе к поющей Нине, чтобы лучше видеть ее. Он невольно залюбовался девушкой, глядя на тонкие пальцы, умело перебирающие струны, на ее глаза, на губы. Подсевший к Борману Спирт толкнул его локтем.
— Ну че, Ромео, а слабо Джульетту?
— Ты базар-то фильтруй.
— Ну, блин, мужик, откуда у тебя столько этикету? Я бы…
— Дай послушать, — зло перебил Борман.
Стих последний аккорд. Нина замолчала.
Бойцы тихо зааплодировали. Неожиданно в свет костра вышел Череп и протянул руку к гитаре.
— А можно я?
— Ну, давай, хлопчик, — поддержал его Емельянов.
— Он че, еще и поет? — спросил у Спирта Борман.
— Я не в курсах. Похоже, да. Талант, самородок.
Череп, ничуть не стесняясь, быстро запел современную дворовую песню, эдакую смесь рэпа с шансоном. Бойцы от удивления приоткрыли рты. Борман весь извелся, нервно теребя пилотку. Такой оголтелой неосторожности он не ожидал от приятеля. К его облегчению, песня оказалась короткой. Емельянов встал и потер затылок.
— Хорошая песня, только чудная какая-то. Вроде и на русском, а о чем, так и не понял. Ну ладно, концерт окончен.
В траву полетели окурки. Красноармейцы расходились. Борман проводил глазами зашедшую в палатку Нину. Спирт толкнул его.
— Ну?
— Иди давай на позицию, подстрекатель, — огрызнулся Борман.
Спирт усмехнулся и ушел вслед за остальными.
* * *
— Где Борман? — нервно спросил Спирта Чуха, когда тот спрыгнул в окоп.
— Я думаю, скоро будет. Это дело пяти минут.
— Какое дело?
— Да Нину, того самое… обработает и вернется.
— Где он? — еще раз спросил Чуха.
— Я же ясно сказал: Нину трахнет и придет.
Чуха побежал к медсанбату. Через минуту он вернулся, зыркнул на приятелей обезумевшими глазами, схватил свою винтовку и снова убежал в темноту.
— Псих, — сквозь зубы выдавил Спирт.
— А ты сволочь, — сплюнув, сказал Череп.
* * *
Нина в приемной сидела за столом, делая отметки в дежурной тетради. Нещадно коптила старая керосинка. В палатку зашел Борман и без приглашения сел рядом с девушкой.