Иван Григорьевич задумался. То, что рассказал Ван Шен-гун, полностью подтверждало связь Цзина с гоминдановским разведчиком Чжан Цзяном. Наконец он сказал:
— Спасибо, товарищ Ван, за доверие. Больше сейчас ничего сказать не могу.
— Я понимаю, — согласился Ван Шен-гун. — Надо ведь поговорить с тем человеком.
Обсудив заявление Ван Шен-гуна, Мустафин и Кузнецов не пришли к единому мнению: должен ли Кузнецов открывать себя. Когда они сказали о своем сомнении Сухомлинову, полковник неожиданно рассердился.
— Что за ерунду вы тут выдумали! Сами Ван Шен-гуну доверяете, а кто такие сказать боитесь. Нет уж, дорогие товарищи, извольте играть в открытую. И, уверяю вас, это полезнее для дела. Надеюсь, убедил вас? — Слова полковника внесли ясность, и офицеры дружно ответили:
— Так точно!
3 сентября — День победы над милитаристской Японией — был воскресным днем, и Кузнецов решил посетить Ван Шен-гуна с утра. Как и предвидел Сухомлинов, признание Кузнецова не удивило и не испугало Вана. Возвращая Кузнецову удостоверение сотрудника органов государственной безопасности, он с облегчением вздохнул.
— Это очень хорошо, что ты, Иван Григорьевич, из ЧК. Я тебя немного знаю и вижу, ты человек хороший. И мне приятно, что веришь мне.
Сменив официальный тон, Ван с лукавинкой в голосе добавил:
— Что же мы теперь будем делать, товарищ инспектор по скрытым загораниям?
Кузнецов улыбнулся. Обстановка разрядилась, и он в тон Ван Шен-гуну ответил:
— Будем вместе выявлять и ликвидировать источники возможных пожаров. А теперь о деле, — посерьезнел Иван Григорьевич. — Ваше сообщение очень ценное, но почти ничем не подкреплено. Наша задача доказать, что либо Цзин невиновен, или же он враг. Помогите в этом разобраться.
— Постараюсь!
Иван Григорьевич объяснил Ван Шен-гуну, как можно будет его найти в случае необходимости, попросил пока не говорить соседям, что пожарный инспектор на самом деле является сотрудником госбезопасности.
— А сейчас разрешите мне от своего имени и от лица моих товарищей-чекистов поздравить вас как активного борца с фашизмом на Дальнем Востоке с Днем победы над милитаристской Японией.
На лице Ван Шен-гуна появилась смущенно-счастливая улыбка, он дрогнувшим голосом ответил:
— Спасибо! Спасибо, товарищ Кузнецов. И вам и вашим товарищам.
Прошло некоторое время. Мустафин и Кузнецов накопили достаточно фактов, чтобы окончательно разоблачить Цзин Чжан-чжу. Мешало одно обстоятельство: хотелось узнать, кто придет к Цзину с поручением от Чжан Цзяна. Вице-консул, как и следовало ожидать, после победы в Китае народной революции покинул Советский Союз.
Мустафин стоял за то, чтобы немедленно привлечь Цзина к ответственности. По слухам, тот намеревался нелегально выехать за пределы Советского Союза. Кузнецов возражал.
Посланец Чжан Цзяна появился неожиданно, так же неожиданно исчез. Ван Шен-гуну удалось узнать, что это была женщина. Она, видимо, забрала у Цзина какие-то бумаги и исчезла.
Мустафин упрекал Кузнецова в медлительности, нерасторопности. Иван Григорьевич сокрушенно разводил руками. Женщину обнаружить гак и не удалось. Правда, пограничники задержали мужчину, пытавшегося провезти в Синьцзян какое-то письмо на китайском языке. Задержанный оказался торговцем и его, как следует не допросив, отпустили.
— Все! — кипел Мустафин. — Надо немедленно брать Цзина, пока он сам не сбежал за границу.
— Будем брать! — согласился и Кузнецов.
Арест Цзин Чжан-чжу и обыск в его квартире по указанию Сухомлинова производили Кузнецов с Мустафиным. Обыск был недолгим. Но одна деталь бросилась Мустафину в глаза. Едва он принялся перебирать стопку книг, как Цзин Чжан-чжу изменившимся голосом заявил, что книги чужие. А когда Аскар Габбасович взял в руки «Краткий курс истории ВКП(б)», Цзин побледнел.
Мустафин стал перелистывать книгу. Понятой внимательно следил за чекистом с явным недоумением на лице, зачем, мол, этому чекисту понадобилось листать всем известный учебник по истории партии большевиков. Но когда между страниц обнаружился сложенный вдвое листок бумаги, исписанный иероглифами, Цзин подался вперед.
— Спокойно! — приказал Мустафин и сказал понятым и Кузнецову: — В книге между страницами 132 и 133 обнаружен листок бумаги с китайской письменностью. Попрошу понятых расписаться… Так. Теперь вы. — И он протянул ручку Цзину.