— Согласен. Золото выделим. Очень важно, товарищ Аралов, чтобы с брата Свердлова и волосинки с головы не упало… Нам очень надо «поговорить» с ним, очень внимательно, вдумчиво поговорить. И меня совершенно не интересует, что сейчас он от дел отошёл. Он должен оказаться у нас.
— После похищения наш агент доставит Пешкова в Тартус, там будет ждать нанятая яхта. В нейтральных водах его перегрузят в наш пароход, и в трюме доставят в Одессу. А оттуда уже и в Москву.
— Семён, с ним будут работать твои люди. Во время доставки сюда с ним никаких разговоров. Допрашивать его только тут. Это важно!
— Товарищ Сталин, понимаю какая это ответственность. Выбрал старых и проверенных товарищей. Им можно доверять. Всё будет сделано как следует. Их учить не надо. Выполнят приказ партии.
— Это хорошо, что есть такие товарищи, товарищ Аралов.
Глава шестнадцатая. Три дня с Троцким
Остров покоя и забвения (Принкипо). Дом Троцкого. 31 марта 1932 года.
Лев Революции стоял на небольшом причале, провожая взглядом лодку, в которой сидел его недавний посетитель. Мраморное море было спокойно, легкая волна, водная гладь, тишина, которую только подчеркивал скрип снастей на небольшом суденышке. Лев Давыдович был одет достаточно тепло для этого времени года: плотное длинное пальто, а шею окутывал длинный вязанный шарф, он смотрел в сторону моря и серьезно задумался. Наблюдателю со стороны могло показаться, что лодка, уходящая от берега его не интересует совершенно. Невдалеке своей собственной жизнью жил Константинополь, он же Стамбул. Но сюда, в это, забытое Богом и людьми место, шум и гам огромного города не доходил. Для него это было место забвения. Отдыха, покоя и забвения.
(Троцкий в Принкипо)
Для его бурной деятельной натуры заключение на этом острове стало чем-то вроде наказания. Нет, бывший вождь не сидел без дела: закончена работа над двумя важнейшими произведениями: «Моя биография» и почти полностью закончена «История русской революции». Все три тома, осталось внести правки в самый последний, третий том. Он вёл переписку с многочисленными сторонниками во всём мире, занимался журналистской, его перо оставалось всё таким же острым и направлено против Сталина, который посмел предать его идеал, зачеркнул главную цель его жизни — мировую революцию. Он оставался максималистом и не признавал социалистического эксперимента в одной-единственной стране. Мировой пожар в крови (как в песне)! И его не смущало, что Россия (СССР) должна была стать донором этой революции, отдать все свои ресурсы: финансовые, природные, человеческие для того, чтобы пламя восстания пролетариата охватил весь мир, главным же образом — Европу. Цепочка его целей была простая: Россия — Германия — вся Европа — весь мир.
Сейчас он видел, как в Германии растет и крепнет нацизм, фашистская идеология, близкая фашизму Муссолини. Паразитирующая на социалистических лозунгах она ведет к росту националистических тенденций, которые должны уничтожить пролетарский интернационализм, противопоставляя ему идею средневекового превосходства одной нации над всеми остальными.
Попав в ссылку, а потом высланный из страны, Лев Троцкий оказался почти без поддержки американских кураторов. Он называл их своими друзьями и спонсорами революции. На самом деле всё было просто — они платили, он играл по их нотам. Но вот не смог довести партию до конца. Помешал Сталин, этот тихоня-грузин. Которого Троцкий в своих расчетах не воспринимал вообще. Он ошибся. Нельзя недооценивать соперника, нельзя! И сейчас он чувствовал, что ему необходимо найти новые аргументы, которые позволят ему снова оказаться на гребне волны, возглавить процесс крестового походи против ненавистного диктатора. Перехватить вновь управление Третьим Интернационалом. Но пока что его трепыхания нужных людей не слишком-то вдохновляли. Он не знал, что своё чёрное дело всё-таки сделал — привлёк внимание сильных мира сего к Гитлеру и его партии. Слишком сильно кричал об опасности фашизма и немецкого национал-социализма, так яростно изобличал его, что кому-то показалось очень даже интересным подпитать зёрна немецкого реваншизма и посмотреть, что в этой ситуации можно будет сделать. Для заокеанских бизнесменов, нажившихся на Мировой войне новая бойня в Европе была просто манной небесной. Открывала такие интересные перспективы, которые могли окончательно решить все проблемы с мировым экономическим кризисом, захлестнувшим все страны мира, кроме СССР. Но пока что эта идея только обдумывалась сильными мира сего, а посему и условия для работы Троцкого были далеко не такими уж благоприятными.