Голоса затихли. Йен осторожно вышел в пустой коридор. Ключ от клетки с зограми мог быть либо в комнате на чердаке, либо у их хозяина с собой.
“Сначала чердак, — сказал себе Йен, — потом знакомиться с хозяином".
Рихан игриво заглядывала в маленькое окошко, расположенное в конце коридора.
Йен сделал несколько шагов, вспомнил о том, что сапоги так и не надел, а потом решил, что правильно не надел — тише будет. И кровь уже не сочится — так что даже следов не оставит. И ногам не так больно, как в сапогах. Дверь на чердак была маленькой. В нее можно было войти либо согнувшись, либо ползком. Йен вздохнул, осторожно толкнул ее и с трудом протиснулся внутрь.
Помещение за дверью оказалось выше. В нем у Йена даже почти получилось выпрямиться. Хлам был сложен аккуратной кучей у стены, а у чердачного окошка, спиной к нему, стояла девушка. Такая мелкая, что поначалу показалась ему ребенком. Она обернулась на шум, ожидая увидеть другого, но увидела Йена.
Плечи слишком широкие, отметил Йен, а сама она, будто быстрым росчерком, незавершенным эскизом нарисована. Словно линии забыли сгладить. Нос картошкой, полные губы, рубленые скулы. И маленькие бусинки глаз, которые, впрочем, стали больше, когда она поняла, что к ней вошел чужой.
Она хотела было вскрикнуть, но Йен прыжком оказался рядом, зажал рот ладонью. Прошептал:
— Тихо-тихо, я тебя не обижу. Ладно? Я сейчас уберу руку и…
Она попыталась завизжать, и Йен, тихо выругавшись, вновь накрыл ладонью ее губы.
— Я же попросил тихо! — шепотом, возмутился он. — Я, между прочим, не такой и страшный.
Осторожно убрал руку, и она на этот раз заговорила тихо. Взгляд стал более осмысленным - и черные бусинки глаз злобно сверкнули.
— В зеркало себя видел? — процедила она.
— А у тебя есть? — спросил Йен. — Зеркало? Дай посмотреть, а?
Бусинки снова изумленно округлились.
— Дай! — попытался убедить ее Йен. — Я всерьез начинаю беспокоиться…
Она не дала договорить — вынула из-за пояса маленькое зеркальце и ткнула ему под нос.
— Ч-черт… — ошарашенно прошептал Йен, глядя на себя. — Это же… Да, правильно кричала. Я сам сейчас готов закричать.
Отражение было совершенно не похожим на него. Всклокоченные волосы торчали во все стороны похлеще, чем у Рэя, под глазами залегли черные тени, сами глаза таращились совершенно безумно, а рыжая борода топорщилась клочьями, за которые так и хотелось схватиться и вырвать к чертовой матери.
— Ужасно, — припечатал Йен и вернул ей зеркальце. — Не могу смотреть на это без слез.
— Ты кто такой? — спросила она.
— Жертва обстоятельств, — ответил Йен.
— Жертвы обстоятельств не вламываются в чужие комнаты, — ответила она, чуть прищурилась, и на этот раз Йену показалось, что игриво. Почти как Рихан.
“Рассмотрела, значит, — подумал он, — красоту души под слоем грязи. Умница. Я б не рассмотрел”.
И напомнил:
— Это — не комната. А я не вламывался. Дверь была открыта.
— Ой! — неожиданно испугалась она — вспомнила об открытой двери. И о том, наверное, что ждала кого-то.
И будто в ответ на ее возглас дверь распахнулась и на чердаке появился тот самый хозяин повозки, что говорил с трактирщиком. Этот тоже был приземистым широкоплечим, раза в два старше Йена, и раза в два — ниже. Еще более квадратным он казался из-за широкого бежевого плаща, что был ему слишком длинным — почти волочился по полу. Кроме того, новоприбывший обладал мощной темной бородой и не менее мощным голосом. Почти как у Рэя.
— Ты кто такой?! — взревел он.
— Тише, пожалуйста… — попросил Йен, но дядька его даже не услышал. Продолжил реветь:
— Ты что делаешь рядом с моей женой?!
— Женой? — удивился Йен и шепотом бросил девчонке. — Сочувствую.
— Да что ты себе позволяешь?! — вконец озверел тот.
— А, это ты, значит, услышал? — вскинул брови Йен.
Дядька шагнул к нему и рванул из ножен меч. Йен выхватил у побледневшей девчонки из рук зеркальце и метнул тому в лицо. Ощутимого вреда оно, естественно, не нанесло, но нападающего отвлекло. И Йен успел прыгнуть вперед, перехватить руку с мечом и с размаху ударить противника лбом. Второй удар все же отправил того в отключку.
— Ай, — сказал ему, свалившемуся на пол, Йен и потер лоб. И пожаловался барышне. — Твердый у тебя муж...
— Ты что сделал? — растерянно спросила она.
— Честно, не хотел, — признался Йен, — я вообще зогров ваших услышал, собирался купить, а тут ты, потом зеркало, потом он, и я...
Йен осекся, потому что внезапно ее мышиные глазки, пристально глядящие на него, вновь начали увеличиваться в размерах.