И вдруг понял: он гораздо слабее, чем был. И дело не в том, что он устал послед битвы, или что его, судя по всему, опять воскрешали. Дело в том, что теперь Мертвых не было рядом. Даже Лаэф, сидящий глубоко внутри, больше не придавал сил — скорее, наоборот. Держался за Нивена, и сам Нивен от этого слабел.
“Ничего, — мстительно подумал он, — держись, пока можешь. Потом вместе соскользнем. Только бы еще до Сорэн добраться…”
Правда, он совершенно не представлял, что будет с ней делать. Даже если он успеет, если Сорэн не поднимется. Даже если долетит без препятствий — Тейрин и его люди ведь уже привыкли к всадникам на черных вивернах — дальше что? Добраться до Тейрина прежде, чем тот поймет, что Нивен опасен.
Только вот вопрос: опасен ли? И насколько опасен Тейрин?
Да, он еще совсем мальчишка, но черт, кому как не Нивену знать, как смертоносны бывают дети? А это — Тейрин. Вокруг него всю жизнь копошились главные представители Орденов Нат-Када, Чистильщиков в том числе, и никто, ни разу не смог достать его.
Как его доставать Нивену?
“Лаэф! — позвал он. — Ты хоть как-то можешь помочь? Хоть что-нибудь сделать?”
Лаэф не ответил. Через мгновение Нивен понял: теперь Темный может говорить только через сны. А спать на спине Мирта было бы опрометчивым шагом.
Хорошо, сказал себе Нивен.
Я теперь один.
Мне ведь лучше одному.
“Только теперь, сколько ни тверди это себе, не помогает”.
Он зачем-то обернулся назад. Будто кто-то мог следовать за ним. Будто кто-то мог догнать Мирта. Но следом никто не летел.
“Это хорошо, — подумал Нивен. — Не будет под ногами путаться. Не спасет Сорэн. И мечом не порежется”.
Ирхан уже опускался на покой, но Нивен успел рассмотреть в сумерках широкую темную ленту внизу — он пересек реку Магарат.
Он вернулся в Верхние земли.
Вернулся домой.
Впервые — именно он. Не окутанный тенью, не ведомый Лаэфом.
Ему даже захотелось пройтись по Нат-Каду вот так, самому. Будет ли город казаться другим?
“Конечно, будет! — ответил себе Нивен. — Потому что теперь там все иначе. Там нет колдунов. Возможно, разрушены их дома. Возможно, где-то по ночам бродит огромный кровожадный Пес…“
Да, Нивен пройдется по городу. И обязательно посмотрит на все иначе. Но сначала — доберется до Тейрина.
И плевать, что он теперь один.
Он — Нивен.
***
Тейрин вошел в купальни.
Всё было готово. Всё пахло кровью.
Он сжал в ладони белый камень. Тот был не теплым — горячим. Пульсировал — или это так колотилось его собственное сердце — отдавало в руку. Странно, а он уже и забыл о том, что у него есть сердце.
Тейрин подошел к самому краю вместилища для воды. Сейчас — наполненного кровью.
Остановился на краю, заглянул туда. Кровь звала к себе, тянула за собой. Еще одна бездна, как там, на краю башни, только эта — темная, теплая. Кажется, она его затягивает туда. Душно, к горлу подступает ком, перед глазами плывет. Ему плохо.
Он всё делает правильно.
Почему так плохо?
Впрочем, ему и не надо лезть в кровь. Туда нужно просто опустить камень.
Просто вытянуть руку. Просто разжать пальцы.
Сорэн нужна кровь, чтобы подняться. Здесь — достаточно крови. Чистой, правильной крови, которой хватит Светлой. Должно хватить.
“Потому что я больше не могу…”
— Тейри-ин, — протянула она: мягкий, сладкий, нежный голос. Кажется, она улыбалась. Кажется, была благодарна ему. Предвкушала.
И почему-то очень живо представилось, как она кровожадно облизывает губы.
Тейрин огляделся. Нет, никто из присутствующих — личная охрана, Крит и еще парочка доверенных Чистильщиков, — никто ее не услышал. Голос звучал все еще в его голове. Он и будет звучать в его голове, если Тейрин не разожмет кулак.
— Давай, — мягко подтолкнула он. — Не медли. Наше время пришло, дитя. Сейчас.
Тейрин смотрел вниз.
— Давай! — с нажимом повторила она.
Тейрин с усилием выбросил вперед руку. Но тут в дверь тяжело ударили.
Он отдернул руку, будто обжегся, прижал к себе и кивнул Криту. Тот, выглянув в щель, выслушал вести. Обернулся и мрачно сообщил:
— Черная виверна. На подлете.