— Остановиться, — Нивен снова повел плечом, теперь другим. Да, его почти не держали. Но до Тейрина слишком далеко. И слишком опасно он держит камень и выпустит, стоит только вскочить. — Тебе с этим жить. Как мне — с тем, что сделал я. Как жить — не знаю. Но знаю, что Мертвые — не оправдание. Это мы сделали то, что сделали. И сейчас решение принимаем мы: я и ты. С решением, которое примешь сейчас, тебе тоже жить.
Выдохнул. Он давно не говорил так много, так долго и так убедительно. Кажется, он устал говорить. Кажется, стал совсем пустым. И стало почти все равно. Теперь — будь что будет. Он сделал все, что мог.
Рука, сжимавшая камень дрогнула. Но Тейрин удержал ее. Мотнул головой, будто отгоняя наваждение, проговорил снова чуть слышно, отсутствующе:
— Сорэн...
— Тейрин! — Нивен снова крикнул, но в этот раз не помогло.
Пальцы разжались, камень выскользнул из ладони.
Упал погрузился в кровавую массу.
Нет, он сделал еще не все.
— Послушай меня, идиот! — прошипел Нивен, невольно подражая Лаэфу. — Там внизу — люди. В Нат-Каде — люди. В других городах. В других землях. Люди, звери, птицы, говорящие, чтоб их, пни! Полно хороших существ, которых ты сейчас решил уничтожить. Тебе попадались плохие, понимаю. Чтобы выжить среди плохих, надо стать самым плохим. И это понимаю. Но ты идиот. Ты хоть бывал за пределами Нат-Када? Ты видел мир, который твоя Сорэн сожжет, чтобы везде нагромоздить мраморных плит?
Он говорил так быстро, как никогда. Что-то происходило с Тейрином, а времени думать, хорошо это или плохо, не было. В общем-то — хуже-то некуда.
А Тейрин не смотрел на него — не сводил взгляда с крови, в которой утонул камень. Еще плотнее сжимал губы. Сжимал кулаки. И упрямо не отводил взгляда. Нивен говорил дальше — почему-то казалось важным успеть сказать как можно больше.
— В Нижних землях — рогатая богиня. У их Князя борода с дурацкими косичками. И лесные божества. У них есть грифоны и летающие быки. И еще куча черт знает чего, что я даже не знаю, как называется. А на севере всегда светло. Снег отражает лучи Ирхана. И лучей больше. Там не тучи, как у нас, а...
Он осекся.
Темная масса поднялась горбом.
Медленно осела.
Оставив стоять ее.
***
Тэхэ глянула на Эйру. Та сидела в нескольких шагах, не отрывая взгляда от Лаэфа, и очень по-ух'эровски щурилась.
Значит, почуяла и она.
Как будто укололась шипом одного из своих любимых цветов. Только сейчас Тэхэ поняла, как те цветы напоминают старшую сестру: прекрасные, высокие, стойкие, сильные — какие только холода ни переживали. И невозможно дотронуться, хотя рука сама тянется. Хочется сорвать. Подержать в ладони. А иногда и просто согреть.
Но — не даются.
Интересно, как увидела Сорэн Эйра. Но куда более интересно — что увидел Лаэф.
Потому что увидела Тэхэ — изменился взгляд, стал острее, напряженнее. Губы сжались тонкой полоской. И весь он вытянулся, будто взлететь силился, вверх, ввысь, к ней.
И почему-то охватила злость. Черная, дикая, отчаянная.
Наверное, плохое влияние соседства с Тьмой, подумала бы, если бы могла думать. Но не могла сейчас — и сама плотнее сжимала губы, кулаки, с каким-то болезненным удовольствием наблюдая за братом.
Который сейчас будто был отражением всех ее чувств.
Будто через силу прошептал:
— Сорэн...
И закрыл удивительные фиолетовые глаза.
Чтоб привычно увидеть глазами другого.
***
Огромная — в два человеческих роста, стройная, будто бы высеченная из ослепительно белого камня. Мягкие изгибы тела, полные губы растянуты в блаженной полуулыбке, тонкие черты лица, прикрытые веки без ресниц. Белые, только сейчас — окровавленные, длинные волосы. И от этой ослепительной белизны кровь выглядит на них грязно. Все рядом с ней — грязно, неправильно.
Вдохнула шумно, будто наслаждаясь, но тут же поморщилась, распахнула сияющие синие глаза и с нескрываемым отвращением глянула на Нивена.
Проговорила что-то жестко, отрывисто, на незнакомом каркающем языке.
И Нивен понял — не ему сказала, Лаэфу. Зажмурился, направляя все оставшиеся силы на то, чтоб не впустить Темного, который неожиданно вновь попытался забраться в голову. Нет уж. Одно божество выпустили в мир, хватит.