Много пеших, лыжных и шлюпочных походов прошел Флинт с Хозяином и его друзьями. Он видел низкое красное солнце над сверкающими белыми полями, вязкие туманы и крутые шторма. Ловил ноздрями запахи весенней земли, хвои и морских водорослей. Слышал пение лесных птиц и грохот прибоя. Иногда мерз, порой голодал. Вместе со всеми и не меньше всех. Что ж поделаешь, такова собачья жизнь даже при хорошем хозяине.
Флинт одного не мог понять: почему Хозяин постоянно живет в большом городе?
Хозяин был, по мнению Флинта, неглупым человеком, но здесь явно чего-то недопонимал. В деревне лучше пахло, свободней и проще жилось. В городе люди и собаки строго разделялись по породам. Нарушение касты приводило к большому скандалу. Флинт это однажды почувствовал на себе, начав крутить любовь с одной очаровательной овчаркой.
За городом, как правило, никто не интересовался твоей родословной. Смотрели, что ты можешь сам, а потом соответственно принимали тебя. Щенки от Флинта, все без родословной, но крепкие, сообразительные, преданные и отважные остались в сельской местности.
С годами пес стал менее подвижным. Седые волосы белыми полукружиями легли на черную полумаску у глаз. Зато еще больше вырос интеллект и интуиция. Флинт отлично разбирается в настроениях Хозяина. По неприметным изменениям дыхания, голоса, движений пес безошибочно узнает, кого Хозяин любит, а кого — не очень. И, если пришедший Хозяину не мил, его встречают без лишней вежливости.
Зато к настоящим друзьям Хозяина — самое теплое отношение. Что может быть в жизни важнее, чем настоящий друг?
Иногда приходит одна женщина. Флинт, встречая ее, улыбается и отчаянно крутит хвостом. В комнате он ложится к ее ногам, закрывая теплым мехом стройные лодыжки. На Хозяина смотрит с понимающей, дьявольски хитрой улыбкой.
Он отлично знает, что в этот момент Хозяин завидует ему.
Navis sapiens
Ах, как я бы бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Мы штормуем четвертые сутки. Сейчас мы идем по волне. Умница «Ясный» сам встает на попутный ход и бежит по пятиметровым волнам так, что в помещениях шторм практически не ощущается. Его начинает водить и побалтывать только когда в дело вмешивается капитан, пытается подправить свободный бег судна. Этот капитан не может жить в гармонии с судном. Ему не дано. А жаль! Суда способны на такую трогательную взаимность, какой одарена далеко не каждая женщина.
Удачливые и невезучие, озорные и степенные, робкие и отчаянные — они умеют любить преданно и самозабвенно. Нужно только уметь понимать их. Грамотные береговые люди умом постигают наличие души у корабля и взаимность между кораблем и моряком. Но только моряк на интуитивном уровне может постичь и ощутить счастье такой любви.
И мы не сомневаемся в способности судов к самостоятельным разумным действиям. Особенно когда на них находит желание пошутить или напротив, в горькие минуты тяжелых испытаний.
Где-то в начале шестидесятых на Балтийском заводе готовили к спуску новый лесовоз. Уже раздали пригласительные билеты на торжество. Приготовили плакаты, столы и речи, шампанское для судна, коньяк для госкомиссии и спирт для работяг. Оркестранты надраили медь, продули дырочки духовых инструментов.
А лесовоз тихим солнечным вечером накануне торжества вдруг тронулся и пошел, все быстрее, на спуск. Потрескивали носовые копылья. Дымилась разогретая трением насалка.
Женщина-охранница подняла тревогу. Ей сначала не поверили. А когда все же сподобились глянуть на Неву, лесовоз мирно покачивался у противоположного берега, всем видом своим выражая покорность и послушание. Буксиры переполошившихся соседей побежали ловить его.
При этом самостоятельном спуске судно слегка повредило два стапельных крана. Однако все затраты с учетом ремонта вышеупомянутых кранов оказались значительно меньше тех, которые планировались при нормальном спуске. Таким образом, лесовоз и пошутил, и сэкономил народные денежки.
Тщательное расследование выяснило, что это был уже не первый случай самоспуска. В пятидесятые годы произошло подобное событие. Но поскольку тогда еще секретность была на должном уровне, событие не получило широкой огласки. Более того, посвященные в тайну дали подписку о неразглашении и обещание забыть указанное событие, как можно скорее. Боюсь, что кто-то из них все же нарушил принятые обязательства, поскольку сам факт стал достоянием гласности.