В июле «Капитан Беклемишев» — не самый мощный, но самый любимый буксир-спасатель, трехтысячник ярославской постройки — получил приказ идти в Николаев за объектами. Меня, грешного, направили туда поездом через Москву, с заходом к заказчику. От Москвы по летнему времени тогда купейный билет было не достать. Я ехал в плацкартном вагоне, переполненном ревущими детишками, скандалящими мамашами и озабоченными папашами. Толком поспать за двое суток так и не сподобился.
В Николаеве до подхода «Беклемишева» меня поселили на плавказарме, в чистенькой офицерской каюте. Я подкрепился хлебом насущным, открыл настежь портик и рухнул на койку. Проспал часов шестнадцать, до следующего утра. Утром проснулся — личность страшно опухла и саднит. Переборки усеяны, как алыми ягодками, лопающимися от моей крови комарами. Напротив плавказармы располагался кусочек плавней — гнездо этих ненасытных вампиров, а гостиница обеспечивала их свежей кровью.
Только через две недели мое лицо вернулось в исходное состояние.
Объекты еще не прошли полной конвертовки — так называется подготовка к перегону морем. Самая трудоемкая часть ее — носовые обтекатели — была спроектирована так неразумно, как будто у наших корабелов не было опыта изготовления обтекателей для тех же плавдоков. В целях сокращения сроков подготовки к буксировке я рекомендовал отказаться от этой глупости, что было охотно принято заказчиком. Тем не менее работы затянулись недели на две.
А тут еще потребовался текущий ремонт машинам «Беклемишева». Коломенские двигатели сами по себе не подарок, да еще со вторым механиком в этом рейсе нам не повезло. Им оказался тупой и шкодливый БК. Для непосвященных — это его партийная кличка по первым буквам имени и отчества. После этого рейса его выперли из Отряда, но зато в пути мы досыта наелись дерьма. Дед у нас был слабый и не мог поставить второго на место.
В Николаеве сменялась основная часть экипажа. Новая смена была неудачно скомплектована. Не хватало матросов. Зато радистов прислали аж двоих, что при сокращенном экипаже было явным излишеством. По идее одного из них следовало отправить назад. Мы покумекали и сделали внутреннюю рокировку. Радист Тимофеич согласился на этот переход поработать буфетчиком. А присланный на должность буфетчика Вадим Новицкий давно и страстно мечтал стать матросом. Тут его желание осуществилось. Зато матрос-водолаз Сережа Емелин был вынужден остаться в Николаеве. К нему приехала жена и тут же попала в больницу с острым животом. Оставить ее одну в чужом городе он не мог. Начальству пришлось согласиться на мое участие в буксировке. Но даже со мной палубная команда была немногочисленной — два штурмана, я грешный, боцман, калабаха (так в русском морском флоте кличут старшего матроса) и упомянутый Вадим. Вадим очень старался, работал честно, но хорошей матросской хватки у него не было. Для буксировщика, который берет два объекта без людей на борту, такой состав палубы был слишком мал. Поэтому мы здорово наломались за рейс.
Как ни тянулись всяческие доделки, все же ко дню Военно-Морского Флота мы отдали концы и вышли на рейд завода. Заводские буксиры подтащили объекты. Мы соединили приготовленные заранее буксирные линии и двинулись вниз по Бугу. Несмотря на относительно небольшие размеры и водоизмещение чуть более тысячи тонн, плавпричалы имели огромное сопротивление, так как их подводная часть представляла собой беспорядочное нагромождение различных объемов, часть из которых ко всему прочему была проницаемой.
Черное море пересекли при умеренных метеоусловиях.
Когда вошли в Босфор, потребовалось подобрать буксир до минимума. Буксирная лебедка забастовала. Мы умудрились развернуться на обратный курс, вышли на внешний рейд и там при помощи кормового шпиля и стального свистова выбрали излишек буксира. Намотать на барабан выбранный трос лебедка все же согласилась. Мы развернулись опять на вход и со второй попытки прошли Босфор. Красота легендарного пролива, как и акварельные виды Мраморного моря, даны нам, недостойным, в утешение и назидание, чтобы славили милость Божию и премудрость Создателя.
В Дарданеллах опять возникли трудности с регулировкой длины буксирного троса, поскольку лебедка упорно отказывалась выполнять свои обязанности. Но мы вырвались на простор Средиземного моря и пошли на Гибралтар. Однако было совершенно очевидно, что с неисправной лебедкой нельзя выходить в Атлантику. Да и главные двигатели барахлили так, что тяга составляла не более половины паспортной. Было решено в Гибралтаре вызвать фирмача по поводу лебедки. А чтобы компенсировать слабосилие машин, начальство решило выслать нам на помощь еще один буксир.