Одеяла были откинуты, а Надя сидела на краю постели, застегивая последнюю пуговицу ночной рубашки. Фланелевой. Но и рядовая фланель выглядела на ней привлекательнее французского шелка.
— Вы все еще здесь? — изумилась она. Ее глаза немного ожили, но линии вокруг рта выдавали боль.
— Естественно.
Ален поставил стакан с водой и достал из кармана бутылочку с аспирином, вытряхнул из нее две таблетки и протянул Наде. Она послушно взяла лекарство.
— Где Элли? — спросила Надя, заглядывая за его спину.
Он же старался смотреть на ее лицо, а не на холмики под мягкой тканью.
— В постели.
— С ней все в порядке?
— Как будто да.
— Хорошо, — Надя бросила взгляд на стакан воды, который все еще сжимала в руке. — Я… прошу извинить меня за то, что была такой непослушной больной. Теперь я вижу, что доставила вам лишние хлопоты, и мне очень стыдно.
— Извинение принято, а про стыд забудем. Что-то я встречал на земле не много идеальных людей.
— Верно, но я терпеть не могу глупые ошибки. Особенно свои.
— Ошибки случаются. Важно не повторять их.
— Так вы не просто хирург, а еще и философ.
Его обдало жаром.
— Нет, миссис Адам, я лишь стараюсь хорошо делать свое дело.
Поскольку он не торопился уходить, Надя подумала было предложить ему пододвинуть кресло-качалку и присесть. Она давно сообразила, что Миртл — город, располагающий к быстрому сближению людей. Здесь ведутся неспешные дружеские беседы, и соседи недолго остаются чужими друг другу.
— Вы всегда так добры со своими пациентами, как со мной сегодня ночью? — спросила Надя.
— Стараюсь. Чтобы они снова обращались ко мне.
— Я не привыкла к такой заботе.
Он пожал плечами.
— Это я унаследовал вместе с кабинетом, принадлежавшим старому врачу Сеннетту. Он практиковал здесь почти шестьдесят лет, никогда не закрывал свою дверь и не отказал ни одному больному. Полагаю, его дух витает вокруг и не дает мне сбиться с дороги.
Надя склонила голову и внимательно слушала. Свет лампы в ее глазах создавал иллюзию приглашающей улыбки. Только иллюзию, напомнил он себе. Не забывай, только чисто профессиональные отношения.
— Не могу себе представить, чтобы вас мог напугать призрак, — сказала Надя задумчиво.
— Вы бы удивились тем вещам, которые могут меня напугать, миссис Адам.
— Вероятно. Однако, я думаю, мы уже миновали стадию «миссис Адам — доктор Смит», а?
— Пожалуй, мне пора выбираться отсюда, пока снова не занесло дороги.
— Я слышала, как вы справлялись в больнице об Эдде. Похоже, она уже не вызывает у вас такого беспокойства, как в школе? Ей уже лучше?
— Лучше — понятие относительное, миссис Адам, — осторожно ответил Ален. — Особенно когда речь идет о сердечниках.
— Называйте меня, пожалуйста, Надя.
— Надя, — принял он ее упрек.
— Знаете, я бы с удовольствием взяла у вас интервью для воскресного номера.
— Сомневаюсь, чтобы рядовая медицина заинтересовала чем-то ваших воскресных читателей.
— Не скажите!..
Надя пригляделась к его лицу и решила, что лучше всего подошла бы его фотография в профиль, контрастная, черно-белая.
— Не обращайте на меня внимания, — снова заговорила она, заметив, что Ален опять хмурится. — У меня бывают страннейшие ощущения. — Она покачала головой. — Я вот думаю, что мы встречались раньше. Это во мне говорит репортер. Я не успокоюсь, пока не узнаю, в чем дело.
— Ну что ж, Надя, а врач во мне говорит, что я должен взглянуть на ваши швы перед уходом.
— По-моему, вы собираетесь выставить мне счет за вызов на дом, — прошептала она, покорно ложась на спину.
— Непременно, мадам.
Стараясь не касаться своими пальцами ее кожи, он аккуратно поднял подол ее ночной рубашки до талии и вздохнул с облегчением, увидев под нею трусики, слава богу, не совсем прозрачные. Его взор притягивала шелковистая, блестящая, соблазнительно нежная кожа кремового цвета. Ален привык к дисциплине и самоотречению, но и ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить о них и сосредоточиться на толстой повязке, закрепленной клейким пластырем, которую Надя наложила сама после его утренней перевязки.
— Вы заметили кровотечение, когда меняли повязку?
Надя лежала неподвижно, уставясь в потолок.
— Чуть-чуть.
Доктор осторожно снял повязку. Линия шва уже начала сходиться. Он увидел небольшую припухлость, но признаков инфекции не было.
Ален торопливо опустил рубашку и накрыл Надю одеялом. Она внимательно наблюдала за ним.
— Думаю, можно уже обойтись без повязки, — сказал он, бросив старую в корзинку под туалетным столиком. — Будьте осторожны при мытье и две недели не пользуйтесь тесной одеждой.
— Когда мне прийти снять швы?
— В пятницу. Но сначала позвоните, чтобы я назначил вам время.
Ален кивнул на телефон.
— Если вам что-нибудь понадобится, позвоните Джону на первый этаж.
— Мне нужно лишь выспаться.
— Конечно, Надя. И это — предписание лечащего врача.
…Когда Ален приехал в больницу, Эдда безмятежно спала. Никаких последствий школьного происшествия он не заметил. Но тем не менее решил подержать ее день-два в больнице и провести дополнительные исследования.
Ален зашел на пост медсестры, чтобы назначить исследования Эдде и взять ее карту. Дежурила Кристина Хубен — худая женщина пятидесяти с небольшим лет.
— Интересно, могу я быть свободным? — спросил он, ставя свою подпись на лабораторном направлении Эдды.
— Вполне.
— Прекрасно. Трудный выдался денек.
— И интересный, — заметив его свирепый взгляд, она усмехнулась. — С медицинской точки зрения, хотела я сказать.
Он взял под мышку толстую папку с историей болезни Эдды и оглядел стол медсестры.
— Почему вы никогда не приносите чего-нибудь пожевать? — поинтересовался он.
— Приношу. — Она достала мешочек с семечками. — Отличная вещь для успокоения нервов.
— Я думаю о пустом желудке, а не о нервах.
— Снова остались без обеда, да?
— Не ел с самого ленча.
— И Надя не накормила вас, когда вы доставили ее домой?
— Миссис Адам — пациентка. Я отвез ее домой, так как она была не в состоянии сама вести машину. Дал две таблетки аспирина и попросил позвонить мне утром.
Кристина улыбнулась.
— Простите, Ален, до медицинского факультета вы не в духовной семинарии учились?
— Что за глупый вопрос?
— Сколько вам лет? Сорок четыре, сорок пять?
— Тридцать восемь. Девять лет в этом городке, и я выгляжу старше своих лет.
— Тридцать восемь, и все еще холостяк.
— Такое случается.
— Вы не гей, так что…
— Откуда вам это известно?
— Я столько лет жила и работала с мужчинами, что у меня появилось шестое чувство насчет мужских качеств. — Кристина бросила на него понимающий взгляд. — Вы очень нравитесь женщинам, но делаете вид, что не замечаете их.
Ален покраснел.
— Знаете что, Кристи? Вся эта так называемая здоровая пища подействовала на вашу голову.
— Но у меня есть глаза. Вы покраснели.
— Покраснеешь, когда такая нахалка заговаривает о сексуальной жизни.
— Не о сексуальной жизни, а о сексуальной привлекательности. Она у вас есть, а жизни — нет.
Он покачал головой.
— Вы просто не в себе, Хубен.
Надю разбудил какой-то приглушенный стук. Слишком резко сев в постели, она тут же почувствовала боль в боку. Откинув одеяло, опустила ноги на пол и тут услышала еще один звук. Кто-то ходил по дому.
— Кто там? — позвала Надя испуганным голосом.
— Это я, мам. — Голос Элли послышался где-то рядом, затем щелкнула закрывшаяся дверь.
— Эл? В чем дело?
В двери показался маленький призрак в пижаме.
— Я доставала одеяло из шкафа.
В доме было холоднее обычного. Видимо, опять вышел из строя старенький котел. Тапочки, как и пол, были ледяными.