- Стас ничего не знает. Он бы не простил, - устало сказал Юрий Андреевич.
- Не знает?! - Агата непонимающе смотрела на собеседников.
- Хватит заговаривать нам зубы, - резко заговорила Алла Николаевна. - Вот что я тебе скажу, дорогая. Если не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Я сейчас вызову полицию и заявлю о краже.
- Мм. Вызывайте. Что у вас украли? Кольцо из белого золота, на которое я должна была тогда, в Адлере, променять любовь к Стасу?
Алла Николаевна, раздув ноздри, взялась за телефон, а Юрий Николаевич перехватил её руку.
- Пора заканчивать этот водевиль, - поднялась Агата. - Теперь послушайте меня внимательно, потому что повторять я не стану. Второй раз продавить меня у вас не получится. Я люблю Стаса и уйду только в том случае, если он мне прикажет. Если скажет, что я не нужна ему. Ни в каком другом случае я не отступлю. И мне глубоко плевать, что вы думаете о моём происхождении и какие планы вынашиваете. Всего хорошего.
Агата взяла спиннинг, который лежал тут же, и, повернувшись к двери, вздрогнула от неожиданности.
Облокотившись о косяк и сложив руки на груди, в дверях стоял Стас.
Когда Агата увидела глаза Стаса, она пожалела, что не владеет искусством телепортации. Хотелось немедленно очутиться где-то очень далеко отсюда и вернуться лишь тогда, когда утихнут последние отголоски урагана, который вот-вот обрушится.
Стас взял Агату за руку, сел в кресло и усадил девушку к себе на колени.
- Я знаю, что подслушивать нехорошо, но иногда очень познавательно, - спокойно заговорил он. - Мне многое стало ясно, однако далеко не всё. Теперь я жду от вас троих подробного рассказа обо всём, что случилось в Адлере одиннадцать лет назад.
- Я хотела тебе рассказать, - тихо заговорила Агата, вглядываясь в глаза Стаса, которые казались теперь чужими и холодными. - Но ты сказал: «Не надо, я знаю обо всём».
Лицо Стаса немного смягчилось, и он поплотнее прижал Агату к себе.
- Точно. Я и забыл о нашем разговоре, в таком ступоре нахожусь. Прости, - он быстро поцеловал Агату в щёку.
- Это ты меня прости. Я должна была тебе рассказать обо всём одиннадцать лет назад, вместо того, чтобы нести околесицу про несуществующего парня и блокировать номер твоего телефона. Но я действительно поверила в то, что у тебя есть девушка. Лика, дочь друзей семьи. В юности мы бываем порой так горды и категоричны. А ещё очень доверчивы. Мне даже в голову не пришло, что взрослые солидные люди могут так жестоко лгать, вводить в заблуждение детей.
- Так вот о какой Лике ты говорила вчера! Но я был настолько занят мыслями о нас, что упустил этот момент.
Алла Николаевна и Юрий Андреевич молчали. Отец Стаса был подавлен, а мать, кажется, оскорблена в лучших чувствах.
- А теперь расскажите мне всё подробно, от начала до конца. По поводу моего якобы «утонувшего» телефона я догадался. А остальное?
- Мы не обязаны отчитываться перед тобой, Стас! Я твёрдо уверена, что всё сделала правильно. Проанализируй ситуацию, сынок! Открой уже глаза! Разве ты достиг бы всего того, что имеешь, если бы с юных лет погряз в быту, покупая коробки с подгузниками и детские костюмчики? Слушая постоянные придирки твоей дражайшей половины и исполняя её капризы? У тебя не осталось бы времени на самовыражение, не осталось бы личного пространства!
- Я был бы счастлив, мама. И я сам бы решил, осталось ли у меня время на самовыражение. Сам, мама! И почему ты так говоришь о семейной жизни? Вы с отцом вместе с юных лет, вырастили нас с Ларисой, не самых плохих детей, согласись? Неужели ты так тяготилась нами, мама? Мы мешали твоему самовыражению и личному пространству? Или папиному личному пространству и самовыражению?
- Ты сейчас грубо передёргиваешь, сынок, не надо! Мы с отцом выросли в одном городе, в одном дворе. С детства знали всё друг о друге. Наши родители вместе работали. А что ты знал о своей так называемой «любимой»?! Ты был знаком с ней меньше двух дней! И сейчас недалеко ушёл.
- Всё, что мне было нужно, я знал. И сейчас знаю. А главное, что я знаю, - мы с Агатой любим друг друга. И неважно, кто в каком дворе вырос. У каждого человека своя дорога, мама! Ты не можешь прожить мою жизнь, не имеешь права!
Алла Николаевна махнула рукой и отвернулась к окну.
- Я расскажу обо всём. Но сначала хочу попросить прощения у вас обоих. Знаю, сын, что твоё доверие мне теперь не вернуть никогда. Но всё-таки надеюсь на то, что совсем ты от нас не отвернёшься.
- Пусть отвернётся, - прошипела Алла Николаевна. - Ведь мы не сделали для него ничего хорошего. Мы не вырастили его, не воспитали. Не дали ему возможность получить образование. Не поддерживали его.