- Расскажи о нем?
- Тут нечего рассказывать... Он красив настолько, что увидев его однажды уже невозможно забыть. Он талантлив во всем. В любом виде спорта и любой науке.
- Он учится с тобой в одном классе?
- Разве в нашей школе вообще есть кто-то подобный? Ну, кроме меня?
- Да у тебя мания величия.
- Нет, я правда избранная. А вы все-таки не верите в судьбу… Разрешите идти?
- Да, конечно… - ей тоже явно не улыбалось задерживаться после уроков - заходи, если будет что рассказать…
- Кстати, его имя переводится как «Совершенство». С арабского…
***
Посе этого разговора я, кстати, действительно задумалась о том, был ли он идеальным, с его то скотским характером... И пришла к выводу, что характер - следствие. Потому что идеальному человеку по другому в этом мире не выжить...
***
***
Кама исчез. Вообще. Сменил номер телефона, не появлялся на тренировках. Это могло означать только одно. Он боялся. Мог бы не беспокоиться, если я обещала, что не буду преследовать - значит не буду. Нет желания уподобляться толпе, которую так призираю.
Прошло много времени и произошло много всякой ерунды. Я с отличием закончила год, выиграла какие-то соревнования, наши малыши, чествуя меня, нарисовали огромный букет цветов своими кривыми ручками. Я была для них примером, и только самая бесчувственная тварь могла не расплакаться в такой момент. Вроде меня…
Еще сходила с Лешкой на свидание. Ну там клин клином, отвлечься на что-то другое и прочие доводы. За несколько часов он так и не сумел сказать или сделать хоть чего-то интересного, но его попытки откровенно раздражали.
Со временем перестала ехать крыша. Иногда, не смотря на тысячи запретов, прорывались какие-то воспоминания о нем. Они жгли, словно меня закрутило в огненном протуберанце, сносили, ломали как горный поток, но… были ложью. Потому что я знала, тогда, в реальности, когда все это происходило, мне не было так больно.
В сентябре
«Король будет на сентябрьских сборах». Подслушанная случайно фраза, не помню где и кем сказанная рыбьей костью засела в мозгу.
В сентябре. В серебре. Хотя сентябрь – это выгоревшая трава, а выгоревшая трава это золото, но золото, обесцвеченное до серебра. Звонкое, ломающееся с хрустом под тяжелой подошвой вибрам. Фраза звучала в моей голове на тысячи голосов.
Мне не то чтобы нравилось, то, чем я стала, я просто понимала, что иначе быть не могло. Организм защищался, чтоб не сойти с ума – просто отключил функцию чувств. И это было даже лучше, чем вечная боль, чем пульсирующая звездами тьма, преследовавшие меня ранее. И с этим получалось вполне комфортно жить. Но… зажигать в клубе у Алинки, стоять на вершине, или валяться на кровати и смотреть на стену – все это теперь было для меня одинаково бессмысленным. Я даже не скучала по ветру в волосах и запаху цветов, но я понимала, что так неправильно. Пока еще мне удавалось убеждать себя, что все эти достижения пригодятся в будущем, когда я снова стану собой, но вечно так продолжаться не могло. Я все больше испытывала трудности с мотивацией, и все чаще предпочитала смотреть в точку на стене в ущерб другим делам. Появилось странное желание хоть чего-то хотеть.
Решение было принято на холодную голову и взвешивалось очень долго. Я должна была туда попасть. Увидеть его и во всем разобраться. Может быть, это будет конец. Это мысль совсем не пугала. А может быть, это будет начало…
Сентябрьские сборы – они не для зелени типа меня, они для брутальных бородатых дядек с геологическим прошлым. Там уже не тренировочные восхождения, а настоящий, суровый альпинизм, в котором периодически гибнут люди.
Но я была на хорошем счету, поэтому и осмелилась озвучить Анисимовой столь дерзкую просьбу. И, да, за оставшиеся пару месяцев берусь показать, на что я способна любым возможным способом. Она сказала, что мне будет очень тяжело. Это означало «да». Сердце едва заметно дернулось в ответ. Значит, я была на правильном пути.
И снова захотелось жить, в таком сумасшедшем ритме, которого я не выдерживала ранее. Я моталась на другой конец города ради совместных пробежек с Анисимовой. Это кроме основных (а теперь еще и усиленных) тренировок. Ездила и решала организаторские вопросы, возилась с ребятишками, даже судила какие-то детские разборки. Меня хвалили. Меня любили. Меня обожали, и это было странно – сама я не испытывала ничего кроме тупого многодневного раздражения. Летняя жара расплавляла мозги. Анисимова постоянно теряла все - списки участников, списки продуктов и снаряжения, расписания, регламенты соревнований, наши медкнижки. Как то незаметно вся бумажная работа перешла мне. Просто потому, что мне до трясучки хотелось что-то делать.