…И все-таки, ведомый непонятным узором судьбы опять оказался напротив…
***
Вычислить, где остановились девчонки, оказалось несложно. Сложнее оказалось с ней договориться. Вечер бессмысленных разговоров, которые она талантливо уводила в сторону. В любую сторону от себя. На следующий день ей «срочно» понадобилось ехать. Когда я пришел, она металась по вагончику в писках сотни невероятно нужных мелочей, которые она затолкала неизвестно куда.
- Из-за этого вашего солнца я обгорела! Совсем, совсем. Боже, до чего все ужасно!
Разумеется, подразумевалось, что я виноват.
- Солнце не мое. А ты, солнце мое, выглядишь очаровательно.
Я перебирал струны ненужной теперь гитары. Алина зашипела, прикоснувшись к увиденным в зеркало мило подкопченным скулам.
- Водкой протри. Потом сливочным маслом.
- Водкой??? – само это слово оскорбляло ее слух. Смешно. Когда то она пила как… да ну неважно… Мне нравилась она и в этом образе тоже, не разговаривающей матом рыжей а чуть пухлой блондинки с претензией на изящество, оттопыривающий мизинчик и таскающей на пальце мать его, огромный такой брильянт…
- У меня где-то был регенерирующий крем… посмотри там, в моей косметичке…
- Не слушаешь меня, облезешь, будешь сама виновата.
Я порылся в сваленной беспорядочной кучей брэндовой косметике. Руки тут же покрылись тонкой взвесью из пудры, румян и теней всех оттенков. Аккуратностью моя татарочка не отличалась.
- Тут нету. Иди сюда – я намочил медицинским спиртом ватный тампон.
- Будет больно? – Алина послушно подставила лицо, и была в этой послушности и беспомощности своя чарующая прелесть.
- Напротив, боль немедленно прекратится – я стал осторожно протирать ей лоб - надо стереть весь выделившийся кожный жир, иначе ожога не миновать - из-за него отторгается старая кожа.
- Я хотела поговорить насчет Лены.
- Ну почему мы опять говорим о Лене?
Дерзкая девчонка, которая катается без шлема и лезет не в свое дело? Все говорят о Лене... Один из тех персонажей, что вечно присутствует где-то рядом, и только я один не могу понять, почему на ней сошелся свет клином.
Я вижу, как дрогнуло лицо Алины. Интересно, она специально завела этот разговор сейчас? Когда она абсолютно уверенна, что я смотрю на нее в упор? А в упор смотреть как раз и не надо… Ее всегда выдавали руки. Я опустил глаза. Нежные кисти беспомощно сдавливали друг друга до побеления, расцеплялись и сцеплялись вновь в мучительном ожидании.
- Я нашел твою слабую точку?
- Я этого и не скрываю – с достоинством, но чуть нервно говорит она. Я бы даже сказал, демонстративно «не скрывает»… - Учти, Камиль, путь к моему сердцу лежит через Ленку. Сумеешь с ней подружиться – будешь желанным гостем в нашем доме.
Я заметил себе и «нашем» и «гостя».
- Нет, милая. На гостя я не согласен. И, кстати, ты - мерзкая маленькая шантажистка! – смеюсь я.
- Ты ей не нравишься – Алина на мгновение попыталась открыть глаза, но тут же закрыла. Сам знаю. Ленке никто не нравится. Интересно, у нее вообще друзья есть?
- Было бы странно, если бы я ей нравился, не находишь, малыш?
- Я абсолютно серьезна! И ты, мог бы, ради разнообразия побыть серьезным.
- Держи – я вручил ей на ноже кусочек сливочного масла – не урони за шиворот.
- В общем, договаривайся с ней как хочешь. Или ты в понедельник привезешь ее сам, или, если она от тебя сбежит, чтоб я тебя больше не видела! Точка!
- Привезу. Честно говоря, не очень лажу с детьми… Не возражаешь, если я ее немножечко свяжу?
- Деньги на столе, скажи ей, чтоб собрала все мои вещи, мне некогда. Суп я в сугроб закопала, справа от двери.
Черная трасса
Такси подъехало прямо к вагончику, только еще какое то время после нее пахло духами. Я так и остался перед распахнутой дверью. Не знаю, сколько прошло времени, но вскоре в проеме двери нарисовалась Ленкина мордашка. Сладкая до отвращения… Милый носик, который, несмотря на потрескавшуюся кожу, она забавно морщила, и тут же еще сильнее морщилась от боли, обветренные губы и характерный загар, приобретенный далеко не на пляже. Я попытался сосредоточиться на ней, как на проблеме. Итак, ты у нас Лена Волчик. Умна, пожалуй, не по годам, что проявляется в здоровом сарказме. И избалованна сверх всякой меры… Подчиняться ее не учили. Демонстративно производя немыслимое количество шума, она переоделась в соседней комнате. По-моему один из тяжелых горнолыжных ботинок был брошен прицельно в меня. И, да, чертовски красива. Такой могла бы быть Алина, если бы отнять у нее каблуки и пудру… Если бы она была… более настоящей? Нет, не могла б. Не думал, что когда-либо это скажу, но младшая Волчик красивее сестры. Не просто моложе – именно красивее, той же самой красотой, но более совершенной, хоть и чуть менее яркой.