Тогда была весна. И рядом ................................................... 38
ОТЦАМ ................................................................................. 39
ИЗБА ...................................................................................... 40
БАЛЛАДА О ЧКАЛОВЕ .................................................... 41
ПЕСНЯ .................................................................................. 42
ПАМЯТНИК ........................................................................ 43
Памяти поэта. Воспоминания. .................................... 44
Д. Данин – Памяти Николая Майорова ..................... 44
И. Пташникова – Студенческие годы .......................... 47
Владимир Жуков – Друг .............................................. 55
Николай Глазков – Майским днѐм .............................. 67
М. Львов – Образ поэта ............................................... 70
Предисловие
Двадцать лет тому назад, зимою 1940–41 года, в Литературном
институте имени Максима Горького работал поэтический семинар,
объединявший студентов одарѐнных и самобытных, истово рвавшихся к
поэтическому творчеству. Будущее показало, что многие из них
действительно стали поэтами. В семинаре господствовала атмосфера
горячая и чистая – уважение друг к другу, хозяйская забота о судьбах нашей
поэзии.
Сейчас я плохо помню, как выглядел внешне, в какой пиджак был
одет студент-историк Николай Майоров, читавший свои стихи глуховатым,
низким голосом. Был он, кажется, выше среднего роста, с лицом серьѐзным
и сосредоточенным, был немногословен и чуть неуклюж. В стихах его
звучала воспитанная самой жизнью, а не вычитанная в книгах,
обязательных для студента- историка, любовь к истории родной земли.
Николаю Майорову не приходилось искать себя и свою тему. Его
поэтический мир с самого начала был резко очерчен, и в самоограничении
7
он чувствовал свою силу. Его лирика, повествующая об искренней мужской
любви, ограничена в этом поэтическом мире.
Осенью 1941 года, как и многие его сверстники-студенты, Николай
Майоров пошѐл добровольцем в армию и пал смертью храбрых.
…И вот сейчас, через двадцать лет, передо мною лежат стихи
Николая Майорова, написанные ещѐ в студенческие годы. В них легко
узнать автора, круг его излюбленных образов, с тою только разницей,
поистине огромной разницей, что история для Майорова перестала быть
рассказом о прошлом. Она превратилась в его собственную военную
судьбу, сделалась историей, творимой рядом с ним такими же, как он, а
отчасти и им самим. Он увидел как бы со стороны самого себя и поколение,
к которому принадлежал, увидел исторически. В этом интерес и
своеобразие этих надѐжно построенных, оправданных военным подвигом
строк и строф.
Стихи Николая Майорова уже не постареют, точно так же, как их
автор, погибший в молодости и навсегда оставшийся молодым.
ПАВЕЛ АНТОКОЛЬСКИЙ
Стихи
МЫ
Это время
трудновато для пера.
В.Маяковский
Есть в голосе моем звучание металла.
Я в жизнь вошел тяжелым и прямым.
Не все умрет. Не все войдет в каталог.
Но только пусть под именем моим
Потомок различит в архивном хламе
Кусок горячей, верной нам земли,
Где мы прошли с обугленными ртами
И мужество, как знамя, пронесли.
Мы жгли костры и вспять пускали реки.
8
Нам не хватало неба и воды.
Упрямой жизни в каждом человеке
Железом обозначены следы —
Так в нас запали прошлого приметы.
А как любили мы — спросите жен!
Пройдут века, и вам солгут портреты,
Где нашей жизни ход изображен.
Мы были высоки, русоволосы.
Вы в книгах прочитаете, как миф,
О людях, что ушли, не долюбив,
Не докурив последней папиросы.
Когда б не бой, не вечные исканья
Крутых путей к последней высоте,
Мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
В столбцах газет, в набросках на холсте.
Но время шло. Меняли реки русла.
И жили мы, не тратя лишних слов ,
Чтоб к вам прийти лишь в пересказах устных
Да в серой прозе наших дневников .
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь раскрывали ветру . Из ковша
Тянули воду полными глотками
И в женщину влюблялись не спеша.
И шли вперед, и падали, и, еле
В обмотках грубых ноги волоча,
Мы видели, как женщины глядели
На нашего шального трубача.
А тот трубил, мир ни во что не ставя
(Ремень сползал с покатого плеча),
Он тоже дома женщину оставил,
Не оглянувшись даже сгоряча.