Держался спокойно и уверенно, как будто его спасут какие-то неведомые силы. Мы потихоньку вышли и направились прочь из этого логова, прихватив зверя с собой. Радости не было предела. Ну Алтай, ну актер, ну счастливчик, - произносил про себя Кама. Как вдруг, столкнулись лицом к лицу с бандитским дозором, а в заложниках у них были наши девчонки. Мачето с ними не было.
- Се ля ви, комиссар, - спокойно, но с улыбкой на лице сказал Токарь.
Он создавал впечатление человека, который заранее знал, что этим все кончится.
- Заткнись, урка, - со злобой сказал Лютый.
- Отпустите нашего батю. Ваша война закончилась, псы, - прокричал один, из трех бандитов, - иначе вашим девочкам будет очень больно.
Он достал нож и поднес его лезвием к горлу Кате.
- Убери нож отморозок. Ты не тронешь ее, иначе, я кончу вашего тухлого авторитета, - громко сказал Кама.
- Да? Ну давай посмотрим.
И со всего размаха всадил нож в живот Катку. Сразу началась беспорядочная стрельба. Кама дернул на себя Токаря и прижал к земле успев ударить его рукоятью тэтэшника. Токаревцы не пытались бежать стреляли до последнего патрона в надежде спасти своего пахана. В итоге, все уголовники были убиты. Но, главный из них остался жить. Раненных Кнопку, Чечена и Катка успели живыми доставить в госпиталь. Через несколько часов часть банды была в руках ЧК. Много было убито, еще меньше раненных и еще меньшей части банды удалось скрыться.
Мачето так и не нашли. Девчонки рассказали, что, когда их взяли дозорные, Мачето удалось вырваться и бежать, когда они организовали «свалку».
20
- Знаете, что я заметил на пункте сбора и отправки? – спросил Олег своих товарищей.
- Поделись своими наблюдениями, - попросили ребята, собравшиеся на явке. Здесь были в основном не комсомольцы: Ванкор, Шест, Гоблин, Отделка, Старпом, Алтай, и комсомольцы Жесть, Канчаловский, Флеш.
- На пункт приходили и приходят молодые пацаны и взрослые мужики – разные возрастные категории. У пацанов, грубо говоря, еще молоко на губах не обсохло, кому до тридцати лет таких около 40%, большинство из них не служило в армии, они не имеют элементарных навыков военной подготовки. Мужикам которым за тридцать с опытом военной службы, морально устойчивы, таких большинство, слава миру. Но вот что примечательно и те и другие и пацаны и мужики в большинстве своем подавленны, какие-то угнетенные и видно, что они не уверенны в собственных силах.
- Брось. Человек не может с радостью идти на войну. Он не может с улыбкой идти на смерть, если у него конечно все в порядке с головой. Это совсем не значит, что они боятся, - возразил Олегу Старпом – Игорь сослуживец Князя, они вместе проходили срочную службу на Северном флоте.
- То-то и оно, я сперва тоже так подумал и расценил их состояние как адекватное. Но, вот что я решил проверить, заглянуть в их глаза.
- Что же ты там увидел? – с большим интересом спросил Костя.
- Я увидел там страх. Практически у каждого.
- Но это же война и чувство страха это нормальное явление, они же все понимают куда идут и что их там ожидает. Я вот тебе за себя скажу, на днях я тоже ухожу на фронт и что там говорить очково немного. Боязно. Но, я все равно иду, потому что знаю, что надо. Никто, кроме нас, - высказал свое мнение Ванкор родной брат Толяна Бороды.
- А я скажу, что Князь увидел в тех глазах нет ничего удивительного, потому как люди понимают плачевность нашей ситуации. Страна разваливалась долго и планомерно в течении двадцати пяти лет. Ведь фактор великодержавности играет огромную роль, когда ты знаешь, что твоя страна великая, могучая, развитая, сплоченная, единая причем объединяющим фактором является не территория и история, а идея развития, идея светлого будущего ради которого стоит жить, а не ради того, чтобы победить в войне, а потом вернуться в бытовую рутину и опять налоги, тарифы, высокие цены, обдираловка, коррупция, беззаконие и при всем при этом мизерные зарплаты, - поддержал Олега Флеш.
- Пацаны, вы опять в политику гнете. Коммунизм, да? – при этих словах чуть ли не поморщился Шест.
- Ну ты скажи, что эти слова пустые и не имеют никакого смысла, - задумчиво обратился к Павлу Канчаловский Никита.
- Да я не спорю, слова правильные, но только давайте без политики, - упирался Павел.