22
- Да, дело-то не мудреное, каждый мог сделать, но сделал только он. Ведь на войне надо соображать быстро, либо инстинктивно, тут уж не знаю, что быстрей сработает, соображалка либо инстинкт, - развивал свою мысль Сашка Борзой, лежа на койке и излагал ее бойцу, лежавшему на койке справа.
- Саня, так как все-таки он умудрился двумя гранатами четыре танка подорвать? – громко спросил Вася, боец получивший ранение в ногу.
- Не ори ты, видишь, пацаны спят и Костер дрыхнет, не буди. Короче, было это в Хакассии под Абазой, там ложбина есть глубокая и длинная, там-то мы их гадов и обнаружили. Вот как мы их обнаружили, так он сразу метнул одну гранату в головной танк, а с другой побежал подрывать замыкающий. Нам только оставалось прикрывать его огнем. Ну, а остальные танки мы вместе расстреляли.
- Действительно ничего особенного, - проговорил раненный боец.
- Да, ничего, не считая того, что танки сопровождала пехота, вот он и бегал под пулями, пока от головного танка, по кромке ложбины, бежал к замыкающему пока тот не успел удрать. В общем действительно. Вот за это ему и дали звезду и звание, не бог весть какое, ну там уже отдельная история.
- Борзой, прикуси язык, хватит напевы распевать. Ты может, мне оду хвалебную придумаешь, - как всегда негативно отнесся Костер к подобным историям в свой адрес. – Ты уж тогда расскажи, что гранаты на тот момент были только у меня. Без бойцов, которые рядом со мной были, я один остальные танки не завалил бы и когда я бегал по этой кромке меня хорошо прикрывали мои товарищи в частности ты Борзой. Так что это награда наша, общая.
- Костер, это уже не скромность, а глупость.
- Я сказал, прикуси язык…, - и с этими словами младший сержант Костер отправился в очередное бессознательное состояние.
Сначала мне рассказали, что произошло, как все это было, в подробностях, деталях. Когда сказали, что мою Катеньку подрезали, я еле сдержался, чтобы не вцепиться в Олега и заорать «ну не тяни ты резину, говори что с ней?». А когда он сказал, что она живая и находится на излечении в этом же госпитале, я чуть не спрыгнул с койки. Но, товарищи, рядом стоявшие, ждали такой реакции и со всех сторон прижали меня к койке. От воспоминаний, от переполняемых чувств, от сильного желания увидеть мою любимую у меня заболела голова. Я орал на пацанов, чтобы они отпустили меня.
- Командир. Костер. Мы все уже придумали, через несколько минут, мы тебя повезем на перевязку, ее в это же время тоже повезут на перевязку. Так что все в ажуре.
Шли минуты. Боже мой, как я ненавидел эти минуты. Такое ощущение, что это время разрывало мое сознание. Один раз я не выдержал и крикнул во всю глотку «Ну, сколько можно ждать?». Все шло кругом.
- А ни кого не надо ждать, - сказал Канчаловский, и мы поехали.
Вот меня катят к моей Катюшеньке, к моей любимой. В каком-то узком коридоре мы остановились. А пацаны сказали «Ну, все, жди». Сердце мое стучало все сильней и сильней, пыталось вырваться из груди. Я на подушку не опускал голову, все смотрел на дверь, из которой она выедет. Слышу, везут. Все внутри замерло, а сердце не унималось, билось в грудь как сумасшедшее.
- Витя. Витенька.
Услышал я приятные мне слова от любимого человека. Открывается в коридоре дверь и ввозят на точно такой же каталке мою жизнь, мое сердце, мою любовь.
- Катенька. Катюшенька. Родненькая моя.
Наши «койки» поравняли друг с другом. все остальные деликатно удалились. Мы придвинулись друг к другу. Обнялись на сколько было возможно крепко. Целовали друг другу лица. Опять обнимались и опять целовались. Не могли насмотреться друг на друга. Превознемогая боль я лежал на боку на койке любимой.
- Катенька, дорогая моя, как же тебя угораздила, лапушка?
- Так же как и тебя любимый. Кстати, поздравляю тебя мой котик со званием.
- Тебе уже рассказали. Не удивлюсь, если Борзой, - Костер смотрел на Катю и улыбался. Я теперь двойной младший сержант.
- Нет, не он. Миленький мой, я тебя очень люблю. Я тебя так сильно ждала. Ничего не могла с собой поделать, понимала, что война, что не реально, ну, просто очень хотелось, чтобы ты был рядом.
- Кисынька моя, я тебя люблю больше жизни. Я все понимаю.
- Нам надо с тобой скорей выздоравливать, ситуация критическая, нам нужно быть в боевом строю.
- Я с тобой согласен, хоть мы с тобой и нескоро в него встанем. Но, думаю, что теперь мы быстрей пойдем на поправку.
- Как ты оцениваешь ситуацию на фронте?