- Нет, нет. Я знаю людей. Я знаю организацию, мой отец в нее вхож и я вместе с ним.
- Что ты мелешь, какая организация?
- Она называется «Рыцари свободы». Собрания у них проходят каждый вечер у Снежанны.
- Это в Покровке что ли? – спросил наугад Лютый.
- Нет. На Садах.
Допрос обошелся без пристрастия. Напуганный парнишка семнадцати лет, которого звали Артем, рассказал все. Информации было не густо, это и понятно «рыцари свободы», по их калоборционисты, а по нашему предатели вели себя осторожно, мальчишке доверяли пустяковую работу, а в святая святых не посвящали. Но, зато рассказал все про своего отца и своих родственников. Чащин Евгений Павлович в прошлом заместитель директора компании «Застрахуй», которая занималась страхованием. При Советской власти надобность в таком учреждении отпала, бесполезную компанию закрыли и распустили по домам. Но, у Евгения Павловича злоба закралась лютая. Как же, отобрали такой лакомый кусок, ведь это единственное, чем мог заниматься Чащин – ничего не деланьем. Все близкие родственники уехали за границу сразу, после объявления Россией войны. До этого момента, они тешили себя мыслью о капитуляции. Но, когда к власти пришли Советы, иллюзии стали развеиваться, а десятого мая, после объявления войны Америке и вовсе исчезли. «Отец тогда плакал» - рассказывал Артем. Успокоившись, Чащин рассудил, что не долго быть Советской власти на русской земле, не сможет она в таком состоянии оказывать сильное сопротивление. Взвесив все обстоятельства, он решил остаться с сыном в городе, для объединения своих единомышленников в организацию, цель которой была диверсионная деятельность, которая приближала бы ужасный конец Советской власти и счастливое начало демократического общества под покровительством Америки. Он постоянно повторял, «В какой-то век нам решили помочь западные страны наладить жизнь по человечески, а у нас как всегда найдутся идиоты, которые будут упираться». Евгений Павлович не ошибся, оставшись в родном городе, довольно быстро он нашел своих единомышленников, их оказалось не мало, и начали они вести подрывную деятельность. Мальчик также упоминал иностранцев, но ничего толком, о них сказать не мог.
Артем прошел самую внушительную психологическую обработку у нас в ЧК. За пол дня беседы, он был уже готов петь революционные песни. Ему нужно было возвращаться, иначе, в их обществе пошли бы волнения, а вместе с ними подозрения.
- Здравствуй Снежанна. Знакомься, это Юлиан, - с улыбкой на лице сказал Артем.
- Ты кого привел, ты же знаешь сюда никого водить нельзя, разволновалась симпатичная дамочка лет тридцати, - извините гражданин, но мы не принимаем гостей.
- Таких принимаем. Успокойся. Это наш человек.
- Сказала не пущу.
- Тогда позови отца – дурра.
Когда она ушла, я подумал, что все пропало, сейчас она там напоет не бог весть чего и меня повяжут. Черт возьми, я ведь даже не чекист, я секретарь Свердловского района. Стоп, я комсомолец и партия поручила мне это ответственное дело, я должен его выполнить. У меня хорошая зрительная память, я хороший актер, я выполню это задание с легкостью.
- Здравствуй сынок. Кого ты к нам привел? – из дома вышел седовласый, солидный мужчина и заговорил с нами. – Здравствуйте, я вас знаю? – обратился он ко мне.
- Вряд ли, но я вас хорошо знаю и очень рад нашей встрече.
- Даже так.
- У нас с вами много общего, Евгений Павлович, - сходился я.
- Неужели? В чем это интересно? – удивился Чащин.
- Папа, Юлиан тоже состоит в таком же обществе как и мы с тобой. Я был у них на явке. Их там не много, но они все с такими же идеями как и мы. Вот посмотри это их листовки, - Артем вынул из-за пазухи две листовки, заранее нами приготовленных.
Чащин взял листовки, пробежал по ним глазами и сказал:
- Никогда таких не видел.
- Это потому что очень маленький тираж. Нам с большим трудом приходиться их производить.
- Я знаком с этой проблемой. Ну что ж, я верю своему сыну, он меня никогда не подводил, проходите в дом. И извините за первоначальное столь не доброе к вам отношение.
Он впустил нас в дом первыми. Я шел за Артемом, за мной его отец, потом Снежанна. У меня все не выходила из головы мысль о том, что сейчас он меня тюкнет по голове каким-нибудь предметом. Вот сейчас тюкнет. Но, мы проходили все дальше и глубже в дом. Дом оказался на удивление большим. Вот мы вышли в просторный зал, где уже находилось, не ошибусь, если скажу человек 25. Все разговаривали между собой, мое присутствие не многие заметили. Я поздоровался с теми, кто обратил на меня внимание. Стоп, не может быть, в кожаном кресле, развалившись сидел Удачный Валентин Михайлович. Я не задержал на нем свой взгляд, продолжал дальше рассматривать людей, которые озабоченно о чем-то разговаривали. Я не верю, не верю своим глазам. Что же делать? Что же делать? А вдруг он тоже из разведке, вдруг он тоже агент засланный в этот притон. Я посмотрел на него еще раз и мы встретились взглядом. Он не проявил никакой заинтересованности к моей личности и и дальше продолжил беседу с сотоварищами. Я все думал, думал. Если он предатель, как все здесь присутствующие, то он должен был разоблачить меня, но он этого не сделал. Если он агент, то он должен был бы меня разоблачить, дабы еще больше завоевать доверие этих «рыцарей». Но, так бы он себя вскрыл. Или он сомневается, в том, в какой роли я сюда прибыл.