- Держи, батя. Возьмите Олег, - Аня раздала по кружке молока присутствующим.
Олег с детства любил молоко, очень сильно уважал он это дело. Михаил Васильевич пил молоко больше от жажды, нежили от удовольствия.
- Благодарю, - протягивая кружку Ане, сказал Олег. - Сколько я тут уже у вас?
- Да почитай две недели, - ответил Михаил Васильевич.
- Дядь Миш, а ты на войне был?
- Батя больше партизанил, - быстро вставила слово Аня.
- Тю, не встревай, егоза. Поди во двор, воды дай курам, - оторвавшись от штопки своих портков, сказал дядь Миша. - А куды я от неё отверчусь, от войны-то, - глядя на Олега ранения, мужик не стал спрашивать воевал ли он.
- А почему ты не пошёл в регулярную армию, а, дядь Миш?
- Видишь ли, сынок, была царская Россия, мои деды жили хорошо, появилась Советская Россия всё отобрали, и мои родители жили плохо. Позже на карте мира появилась Российская федерация и я жил не плохо, крутился как мог, предпринимательствовал, но тут опять пришла Советская власть и опять всё отобрала и мы стали жить очень плохо. Я по правде тебе сказать всем своим нутром ненавижу коммунистов. У нас тут председателя поставили, ну и он как то раз пришёл ко мне зазывать воевать против супостата так сказать, а я его и спрашиваю – а за что воевать? Он мне отвечает, через мат – за Советскую власть. Я его так по ступенькам на пинках и спустил. Он потом с чекистами приходил, да вот только я уже в тайгу к партизанам ушёл. Вернулся я недавно, когда америкосы власть взяли, а этого председателя теперь с фонарями ищут.
- Ты его убил?
- Что ты, он убёг, крыса краснопузая. Если бы я его здесь застал, то конечно бы его кончил, - сказал мужик как само собой разумеющееся.
- Значит Михаил Васильевич, ты за нынешнюю проамериканскую власть? – недоверчиво из под лобья спросил Олег.
- Не мели Емеля, я с этими упырями вдоволь нахлестался, палец устал на курок нажимать, - сказал дядь Миша показывая движения пальцем, - а ты что на меня так уставился?
- Не пойму я тебя. Советская власть тебе не нравится, американская власть тоже, а какую власть тебе надо? – стал дерзко и громко говорить Князь.
- Ты гляди. Коммуняка. Вот так-так, и впрям вы в воде не тонете, - растянуто и удивлённо проговорил мужик.
- За разговором следи, дядя. Я тебя не оскорблял, - и сделав ещё одну безуспешную попытку приподняться, упал на подушку. – Да, я коммунист. Я хоть и не воевал на фронте, но я давил и буду давить здесь врагов Советской власти, всех тех, кто не желает жить в мире по человеческим законам. Всех тех, для кого родина, отечество пустые слова, всех тех, кто за деньги продаёт мою страну, мой народ. Всех тех, кто разваливал мою страну и довёл её до войны, на которой погибло сотни тысяч моих соотечественников…, - жуткая боль оборвала пламенную речь Олега.
- Тебя ещё и на фронте не было. Прятался за спины своих соотечественников, также как и все коммуняки. Заварили кашу и в кусты. И что мне прикажешь с тобой делать? - встав перед Олегом, сказал дядь Миша.
- Недалёкий ты человек, опять врёшь, у нас шестьдесят процентов всего партийного состава ушло на фронт, половина комсомольцев отдали свои жизни, защищая нашу родину. Не говори, чего не знаешь. Что делать со мной, да что хочешь. Выкини меня прям сейчас на улицу подыхать или сдай америкосам. Только ты мне сначала ответь, ради кого ты живёшь, ради себя, ради своего брюха?
- Да. Это вы, молодые, за идею воюете, а мы жизнь пожили и знаем почём пуд соли. Ты меня не агитируй, Советская власть – дерьмо, а идеи ваши утопия. Народ – это быдло, ему нужен кнут и пряник, так было, так есть и так будет. Вот вся тебе и философия.
- Обыватель. Ты простой обыватель, дядь Миш, ты качество власти оцениваешь по степени сытости собственного желудка.
- Так не только я живу, так весь народ живёт и его ты не переделаешь. Своя рубаха ближе к телу, и на голодный желудок ни кто за идею не воюет, запомни это, - сбавив обороты разговора, стал говорить Михаил Васильевич.
- А вот мы, коммунисты, хоть и голодные, но воевали и будем воевать не за похлёбку и куска хлеба, а за свободу для всего народа, что бы есть тот же кусок хлеба не в клетке, а на воле. И за это мы отдаём свои жизни. А вы готовы ходить строем и делать, что вам скажут, лишь бы была задница в тепле и брюхо сыто.