71
Редко когда удавалось коммунистам подпольщикам в это ужасное время погулять вместе по улице, наслаждаться природой, людьми, всем вокруг. Чувство опасности не покидало подпольщика, в любой момент его могли схватить полицейские или агенты контрразведки. Подпольщик должен быть всегда на чеку, он должен чувствовать западню, обязан видеть, то, что обычный человек не видит, не замечает. Конспирация - одна из самых главных элементов жизни подпольщика. Помимо всего прочего чувство тоски и угнетения не покидало моё сердце. Осознание того, что огромная держава, моя Родина уничтожена, а на той части территории, где остались жить люди хозяйничают пришлые, не даёт покоя ни на минуту. Чувство справедливости раздирает меня изнутри. Я постоянно задаю себе этот вопрос, как же так, какое право имеют натовцы уничтожать людей, издеваться над моим народом? Кто им дал право распоряжаться в моей стране? Я не могу радоваться жизни, зная, что это всё не моё, что я не хозяин в своей собственной стране, что всем вокруг распоряжаются американцы. Всё вокруг меня не удовлетворяет, я как будто живу в доме, который мне не принадлежит и хозяин дома меня может выкинуть в любую минуту. Такое чувство у меня постоянно, оно раздражает и озлобляет.
Тем не менее иногда всё же удаётся погулять по улицам Красноярска, по набережной, по острову Татышева, в парках.
- Родная моя мне в пять ровно нужно будет зайти к человеку передать информацию. Ты со мной пойдёшь?
- Я хочу с тобой, - сказала Настя и поцеловала Костра в губы.
- Смотри, всё таки не удержались, убрали нашего батю.
Проходя мимо площади Революции, сказал Костёр.
- Это естественно. Они же вон там храм строят, - и Настя показала рукой в сторону бывшего крайкома. Ничего, когда мы придём к власти вернём его на законное место и площадь Революции расширим до тех размеров, как было раньше и ещё чего-нибудь красивое придумаем. Но Владимира Ильича вернём обязательно.
- Помнишь, сколько мы здесь митингов отстояли, пикетов, разных мероприятий. Миллион.
- Конечно помню.
- Тебе не холодно?
- Нет любимый, нормально.
- Слушай лапушка, помнишь Флеш у тебя деньги занимал, он тебе их отдал?
- Нет.
- Уже прошло больше месяца. Что он говорит?
- Да ничего он не говорит, да я и не спрашивала. Ты же сам как-то говорил, что он долги никогда не отдаёт.
- Говорил. Я подумал, что тебе-то он отдаст, я же помню, он божился. Отвечал. Что на следующий день отдаст. И ведь у него потом деньги были. Вот сволочь.
- Перестань. Забудь про эти копейки.
- Нет. Дело то не в деньгах, а в том, что он обещал отдать, он же обещал. Как такой человек может быть первым секретарём горкома, не понимаю?
- Я забыла и ты забудь, - спокойно сказала Сластёна.
- Падла он, коммунисты так не поступают.
- Всё хватит.
- Здорова Витёк.
Навстречу нам шли два парня, которые с огромными улыбками на лицах поздоровались с нами.
- Здорова парни. Стой, стой, стой. Пашка Ковяр, Мишка Гера вы что ли?
- Узнал. Ты смотри, узнал, не быть нам с тобой богатыми Миха.
- Вы откуда тут взялись. Миха, ты же магаданский?
- Мы вместе работаем. Здесь проездом. Сейчас бежим на автобус, через час отправка.
- Да вы что? Сдайте билеты, пойдём пообщаемся. Сколько лет мы не виделись.
- Витёк, не можем, мы люди подневольные. Рады были видеть. Это жена твоя? – уже отбегая крикнул Миха.
- Да, моя. Счастливо парни.
- Кто это такие?
- Это мои старые друзья. Мы вместе в Авиационном колледже учились. Очень хорошие друзья. Интересно, конечно, на кого они работают?
- Нам пора к твоему человеку. Половина пятого уже.
- Пойдём моя любовь.
72
- Ребята, собираемся, только что пришло донесение. В шестнадцать ноль-ноль по Северному шоссе двоих наших коммунистов будут этапировать через Солонцы в Емельяново в аэропорт. У нас в запасе пять часов. Гога, сообщи Князю, пусть группу соберёт из пяти бойцов.
- Понял, - ответил Гога и выбежал из дома.
- В нашей группе будет Лёха Сантех, Гога, Хочет и Фен, - сказал Флеш показывая пальцем на присутствующих. – Десять минут вам на сборы, быть в полной боевой. Выдвигаемся на Аэровокзальную, там общая точка сбора.
- Десять человек думаешь хватит? - спросил Флеша Хочет.