Запах жареного ощущался еще на подъезде к столице. Я говорю это не для красного словца; над городом поднимались столбы дыма от горящих домов, автомобилей и куч мусора, и я не поручусь, что к запаху гари не примешивался смрад обгоревших человеческих трупов. Нас было шестеро, на двух «ГАЗ-69» – на первый взгляд, кажется полным безумием соваться вшестером в узкие улочки города, где бушует восстание, каждый мальчишка ходит с мачете за поясом, а на лбу любого белого намалевана мишень. Но безумием было и просто оставаться в этой стране, а мы понимали: чем скорее выполним задание – тем скорее свалим из этого бардака. Кроме того, мы были молоды, хорошо вооружены, прекрасно обучены и подготовлены, а такое понятие, как «чувство долга» в то время не было для нас пустым звуком.
Командовал отрядом майор ГРУ Шемякин, в целях конспирации носивший, впрочем, общевойсковые лейтенантские погоны. Остальные бойцы были сержантами и старшинами, рядовых сопляков на такие задания не посылали. Я помню их всех по именам, помню каждое лицо. Родина забыла, но я-то помню… мог бы перечислить, но зачем? Их не наградили тогда, не наградят и сейчас. Их родители давно умерли, невесты не дождались, друзья забыли. Полвека этих ребят якобы не было в Вальверде, и теперь всем уже плевать, что они там все-таки были… Да, я обещал не отвлекаться, извините. Накипело просто.
– Оружие к бою, – приказал майор, – Но без команды огонь не открывать.
Майор Шемякин ехал в первом «газике», вместе со мной и Сашкой Абрамцевым. У Сашки руки были заняты рулем, а я и так держал автомат в обнимку и наготове, лишь предохранителем щелкнуть. Я выставил ствол в окно, подавая тем самым знак бойцам во втором автомобиле, мол: делай, как я и смотри в оба.
Улицы столицы, и в лучшие-то времена не блиставшие чистотой, были завалены мусором и нечистотами. Кое-где дымились груды покрышек и остатки баррикад, валялись обрывки плакатов с надписями красной краской. Похожие надписи покрывали многие стены. Не знаю, о чем там говорилось, но выглядели они не слишком миролюбиво. Большинство окон, выходящих на улицу, превратились в зияющие черные провалы, ощетинившиеся блестящими осколками стекла. В одном из переулков, мимо которого мы проезжали, я заметил лежащие тела, их обнюхивали собаки. Живые люди нам тоже встречались. Чаще всего это были группы из десятка-двух смуглых мужчин и подростков в грязной и порванной одежде, растаскивающих барахло из магазинчиков и лавок. Иногда они ругались и дрались между собой, а иногда просто брели, пошатываясь, вдоль улицы, или сидели на корточках, мерно качая головами, словно китайские болванчики. Аптеки и больницы, разумеется, тоже разорили в поисках наркотиков – в придачу к той дури, которую американцы тоннами по дешевке продавали местным.
Некоторые из туземцев провожали нас недоуменными взглядами и что-то кричали вслед. Но остановить машины никто не пытался. Это были всего лишь обкурившиеся местные бездельники, превратившиеся на время смуты в хулиганов и мародеров, а не вооруженные и опасные отряды, готовые нападать и убивать.
Прежде чем местная шпана успела расчухать что к чему и призвать на помощь настоящих боевиков, мы промчались по улицам столицы до самого центра. Здесь, неподалеку от дворца туземного князька, сбежавшего из страны, когда уличные беспорядки вышли из-под контроля, располагалась наша дипломатическая миссия. Это было довольно скромное даже по местным меркам двухэтажное здание. Но… с очень крепким и высоким забором из металлических прутьев. Несколько трупов в гражданской одежде валялись вдоль забора, один повис на венчающих прутья остриях. Белых среди них не было. В двух-трех местах на фасаде дипмиссии виднелись большие черные пятна, оставленные бутылками с зажигательной смесью. Стекла в окнах, конечно, были выбиты, но решетки держались. Прочная входная дверь не взломана. Похоже, мы успели вовремя.
Майор Шемякин, перегнувшись через плечо Саши, надавил на клаксон. Резкий гудок разорвал пропитанный гарью и вонью воздух. Смуглые бездельники, кучкующиеся чуть дальше по улице, оживились, что-то залопотали по-своему. Оружия у них я не заметил, но у некоторых в руках были палки.