На самом деле он сказал по-английски что-то вроде «весь белый враг для мы» и так далее, но я передаю речь туземцев в сравнительно литературном переводе, чтобы не ломать язык. Впрочем, я и сам говорил на английском немногим лучше.
– Я вполне понимаю и разделяю ваше негодование. Но я и мои люди, – майор махнул рукой в сторону наших машин, – просто солдаты, такие же, как вы. Мы выполняем приказы, но не хотим воевать с вами.
– Тогда, зачем вы приезжали в город? – спросил туземец уже не столь резко и опустив ствол автомата, – Что вам надо? Почему не сбежали сразу, как остальные?
Шемякин, должно быть, решил, что на верном пути, и решил сыграть на честолюбии и гордости главаря боевиков. То, что тот поддерживал разговор и держал в узде своих головорезов, казалось хорошим знаком.
– Мы всего лишь забрали несколько человек, которые не успели сбежать. Все, чего все мы теперь хотим – покинуть вашу страну, – изобразив на лице кроткую улыбку, сказал майор, – Я так понимаю, и вы этого хотите – чтобы все белые убрались прочь. Так пропустите нас к аэродрому, и больше вы нас не увидите. Мы улетим и не вернемся.
– Лжешь, военный, – ухмыльнулся боевик, но без особой злости, скорее с презрением, – Вы слишком жадные и потому всегда возвращаетесь. С пушками и бомбами, с напалмом и ракетами. Что ж, если вернетесь – вас будет ждать горячий прием. Мы покажем вам, как умеет воевать народ Вальверде!
Майор Шемякин не перебивая выслушал хвастливую тираду главаря боевиков.
– Но сейчас, – продолжал тот, успев, по-видимому, разглядеть и подсчитать количество вооруженных людей в трех машинах и прикинув, во что выльется боестолкновение с нами, – ты прав. Нет нужды стрелять в тех, кто бежит. Убирайтесь! И передайте своим, что если они пришлют больше солдат – будет просто больше могил. Вальверде – наша земля!
Последнюю фразу-клич подхватили стоявшие позади главаря боевики. Только кричали по-своему, потрясая оружием над головами. Наоравшись вволю, они неохотно принялись отталкивать с дороги камни и мешки с песком, освобождая проезд.
Все это время я сидел на сидении «ГАЗа», истекая потом, как в бане, держа палец на спусковом крючке и стараясь смотреть сразу во всех направлениях. Орава местных, не боевики, а просто всякий сброд, обступили наши машины плотным кольцом, держась, впрочем, на почтительном расстоянии. И все равно, находиться в окружении этих смуглых, грязных, искаженных нескрываемой ненавистью лиц и под немигающими взглядами расширенных зрачков было все равно, что в озере, полном пираний. Вроде умом и понимаешь, что они не нападут, пока не почуют вкус и запах крови в воде, и в то же время осознаешь, что для этого достаточно крошечной царапинки… Они пялились на нас, что-то бормотали, сплевывали и показывали на нас пальцами, снова бормоча по-своему. Мне стоило немалых усилий делать безразличный вид, словно меня это ничуть не беспокоит.
– Спасибо, – кивнул Шемякин, стараясь не выдавать радостного волнения.
– Но сперва мы проверим, что и кого вы везете! – остудил радость майора голос главаря, – Пусть все выходят из машин и сложат оружие.
Он сделал знак рукой, и трое или четверо боевиков направились к нашим машинам.
– В этом нет никакой необходимости, – твердо сказал Шемякин, положив руку на кобуру с пистолетом.
Несколько секунд длилось молчаливое противостояние. Наш майор и главарь боевиков сверлили друг друга взглядами; хладнокровный и уверенный с одной стороны, полный ненависти, но с примесью страха – с другой.
– А, к дьяволу этих… – боевик вставил какое-то заковыристое словечко на своем языке и сплюнул, – Пусть уезжают!
Не успел я перевести дыхание, как что-то заставило всколыхнуться придвинувшуюся к нашим машинам гурьбу местных. Я скорее ощутил это напряженными до предела нервами, чем увидел или услышал. Инстинктивно оглянувшись, я успел заметить мелькнувшую над бортом микроавтобуса рыжую шевелюру и испуганное лицо одной из женщин. Длинноволосый американец, кажется, пытался пригнуть или заслонить ее голову, но было поздно. Толпа разразилась воплями. Ну все, пиши пропало…
Последующие события заняли гораздо меньше времени, чем требуется для того, чтобы о них рассказать. Не помню, кто выстрелил первым, и это не так уж важно, потому что через секунду-другую стреляли все, у кого было оружие. Майор Шемякин успел выхватить пистолет и уложить двоих из боевиков, что ринулись мимо него к машинам, прежде чем его изрешетили автоматными очередями.