Вероятно, искать компромисс, выкручиваться и торговаться было безнадежной затеей. Но я не мог заглянуть в будущее, не знал, что произойдет или может произойти через несколько минут. И поступил так, как казалось правильным. Нашел единственный, как мне мнилось, выход.
– Послушай, – я чуть не назвал собеседника выдуманным именем, – У меня есть встречное предложение.
Эрнесто насторожился, но не стал перебивать.
– С нами три женщины и старик, они не военные. Просто гражданские, сотрудники дипмиссии, ученый, врач… Они не стреляли и не убивали ваших людей, вам не за что им мстить. Они не виноваты ни в чем, кроме того, что оказались в плохое время в плохом месте. Зачем эта лишняя кровь и жертвы? Позвольте им уйти.
– И зачем же нам это делать? – спросил Эрнесто.
– Затем, что после того, как гражданские окажутся в безопасности, мы сложим оружие и сдадимся.
Я легко пошел на эту ложь. И уже предвкушал вспышку злобной ярости Эрнесто и его дружков-боевиков, когда они поймут, что мы будем драться до последнего.
– Будьте мужчинами, – добавил я, – Много ли чести в войне с безоружными и женщинами? Отпустите их. Это будет благородный и великодушный поступок, достойный революционеров и борцов за свободу.
У Эрнесто возбужденно заблестели глаза, и я уверился, что мои слова попали в цель.
– Ты что, – тут он добавил некое непереводимое словосочетание на местном наречии, – сомневаешься, что имеешь дело с настоящими мужчинами? Не нужны нам жизни ваших шлюх. Мы не воюем с женщинами и стариками, если только они не берут в руки оружие. Пусть убираются к черту! Но все солдаты должны сдаться.
Я кивнул.
– Договорились.
Да, я заключил эту сделку, я несу ответственность за то, что произошло дальше. Но что еще я мог сделать? Как еще я мог поступить? Извините, прежде чем продолжить, мне надо запить таблетку. Лучше бы, конечно, выпить чего покрепче. Если бы только спиртное могло помочь забыть… Но нет, этот кошмар навсегда со мной.
Когда я вернулся в магазин и передал товарищам содержание разговора с Эрнесто, не забыв добавить, что мое обещание сдаться в плен – обман, на минуту воцарилось тяжкое молчание. Каждый обдумывал мои слова, и то, как они согласуются с его совестью и желаниями. Умирать никто не хотел, мы же не безумцы. Но никто не мог предложить лучшего выхода из положения, и никто не стал возражать против плана, даже полковник Еремеев. Я говорю это не потому, что хочу разделить ответственность или оправдаться. Просто хочу, чтобы вы поняли – в тех обстоятельствах у нас был выбор между злом и еще большим злом, и выбирать приходилось вслепую, наугад.
Женщины поначалу заартачились, и потребовалось несколько минут убеждений, чтобы до них дошло – оставшись здесь они точно погибнут, а снаружи будет хоть призрачный, но шанс на спасение. Добрались же они до здания дипмиссии, несмотря на все подстерегающие по пути опасности – значит, смогут добраться и до аэродрома. Артем дал им компас и подробно объяснил, какого направления придерживаться. Мы также снабдили их двумя флягами с водой и сухим пайком. Если повезет… если бы повезло… они достигли бы аэродрома на рассвете, или даже встретили помощь на полпути.
Профессор Лебедев был спокоен и уверен, что местные не тронут трех женщин, если он будет с ними. Словно его возраст, импозантная внешность или образование что-то значили для толпы одурманенных дикарей.
Лебедеву повезло больше, чем женщинам – он умер быстро.
Поначалу казалось, что мое соглашение с Эрнесто работает. Никто не стрелял и не угрожал нам, когда мы вывели женщин из магазина. Дамочки даже слегка осмелели и перестали цепляться за нас. Некоторые боевики скалили гнилые зубы и махали руками, мол, давайте, уходите быстрее. А люди в толпе… Они просто стояли и ждали.
– Ну же, идите, – велел женщинам Артем, – И помните о том, что я вам говорил.
Я слышал, что он сказал им в полутьме магазина, закончив с путевыми указаниями. «Запомните нас. Расскажите о нас». Но я единственный, кто мог это сделать. Я запомнил, и помнил пятьдесят лет, в ожидании возможности рассказать. И вот, я рассказываю.
Женщины, ведомые пожилым профессором, торопливо шли вдоль улицы, прижимаясь к стенам домов. Мы с Артемом, стоя у входа в магазин, смотрели им вслед, ожидая, когда они скроются из вида. Но, отдалившись шагов на сто, четверо гражданских были вынуждены остановиться, путь им преградила толпа. Сердце у меня екнуло, и я бросил быстрый взгляд на Эрнесто, что стоял на другой стороне улицы в компании своих боевиков.