Она приняла ее и с трудом спустилась на пол.
— Вы не пострадали? — спросил Альберт.
Она покачала головой, но за старыми покрасневшими веками застыли слезы. Неверной походкой, с трудом волоча ноги, она исчезла в кухне, прикрыв за собою дверь. Вид ее опущенных плеч возбудил в нем гнев. Он схватил Йосефа, который был настолько сконфужен, что не мог сам подняться с дивана, за отвороты пиджака и принялся трясти.
— Ты избиваешь собственную жену? — кричал он.
Орлиная голова болталась взад-вперед. Взгляд оставался холодным, как и всегда. Но Альберт видел, насколько слабым стал бывший лоцман. Если в нем и оставалась еще сила, то лишь сила воли, не сила рук, которые должны воплощать эту волю в жизнь.
— Ха! — презрительно хмыкнул Йосеф Исагер. — Стар я стал. Она даже не чувствует моих ударов.
Позади осторожно приоткрыли кухонную дверь.
— Пожалуйста, не причиняйте ему вреда, — жалобно попросила Марен Кирстине.
Альберт отпустил Йосефа и выпрямился. Беспомощный, он стоял посреди комнаты, не зная, куда деться. Йосеф рухнул на диван и глаз не поднимал. Лицо казалось потухшим, словно признание своей физической слабости отняло у него последние силы и он безропотно склонился перед старостью.
— Присядьте, капитан Мэдсен. Я приготовлю кофе. — Голос Марен Кирстине обрел свое обычное звучание, словно гости каждый день, перед тем как выпить чашечку кофе, имели обыкновение трясти хозяина как грушу.
В молчании мужчины сидели друг напротив друга, пока Марен Кирстине возилась на кухне. Затем хозяйка вошла, накрыла стол. Принесла кофе и пирог. Она уже успела убрать волосы под сетку и вытереть глаза, вокруг которых все еще оставались красные круги. Разлив кофе по чашкам, Марен Кирстине снова скрылась на кухне.
Йосеф окунул усы в кофе и отхлебнул. Запихал в рот кусок пирога, принялся жевать, изо рта летел град крошек.
— Ты зачем пришел? — спросил он, продолжая жевать пирог. Ему хотелось продемонстрировать свое презрение человеку, которой только что поставил его на место.
— Негритянская рука… — начал было Альберт.
— А что с ней? — перебил Йосеф.
— Зачем ты отдал ее пастору Абильгору?
— Тебя не касается.
Йосеф поджал губы. Он все еще жевал. Несмотря на свисающие усы, лоцман вдруг стал похож на беззубую старуху, жующую свои больные десны.
— А больше сказать тебе нечего?
— Уж можешь поверить, мне есть что сказать!
Йосеф покончил с пирогом и, освободив рот, как будто вновь обрел дар речи. Он резко поднялся, толкнув стол, чашка опрокинулась, содержимое разлилось по скатерти.
— Марен Кирстине! — прорычал человек, которого мы называли по имени значительной части Африканского материка. — Марен Кирстине! Что за мочу ты сварила? Разве такое годится для мужика?
С чашкой в руке он рванул кухонную дверь и захлопнул ее за собой. Прозвучал грохот, словно чашку швырнули на пол.
Альберт уставился на дверь. Казалось, в нем зреет какое-то решение. Затем он встал и покинул этот дом.
На следующий день он опустил голову Джеймса Кука в море.
Темные глубины — подходящее место для упокоения великого путешественника. Сколько народу начинало здесь свои странствия, когда с первыми днями весны марстальский флот выходил из гавани. С кладбищем все так непросто, а у Абильгора и без того нервы шалят.
Альберт вознамерился позвать Кнуда Эрика, чтобы вместе с ним проводить Джеймса Кука в последний путь. Он никогда еще не показывал мальчику голову. Считал, что такое не для детских глаз. Но теперь отложил это соображение в сторону. Он пичкал ребенка ужасающими историями о тонущих, горящих кораблях, и Кнуд Эрик обожал эти рассказы. Вот и жуткая голова наверняка ему понравится.
Но истинная причина, по которой Альберт хотел позвать Кнуда Эрика, крылась в том, что ему хотелось на прощание произнести при мальчике несколько слов. По его ощущениям, из истории Джеймса Кука вытекала мораль. Вот только чем больше он думал об этом, тем больше сомневался в том, что же это за мораль.
В первые два своих путешествия Джеймс Кук обращался со встречавшимися ему туземцами с уважением. Смотрел на них как на равных. Но они платили ему презрением. И, выучившись на своих ошибках, он стал безжалостным, огрубел. Наверное, в итоге стал таким же, как Йосеф Исагер и белые люди в Африке.
Где было равновесие в жизни Джеймса Кука?
На корабле задача капитана — найти равновесие. Но корабль — не весь мир, мир намного больше. Где же равновесие в мире?