Надо было вымыть трюм, подготовить к принятию груза вяленой трески. Пять дней они драили и скребли. Затем пол покрыли толстым слоем еловых ветвей. Сверху уложили березовую кору. Стены, так называемую обшивку, также покрыли корой, закрепив ее при помощи нагелей. Пахло крепко и свежо, непривычный аромат гор и леса. Как будто в трюме корабля построили хижину. Вяленая рыба — важный гость, и наконец ее жилище было готово.
Каждое утро происходило событие, на секунду нарушавшее однообразие погрузки. Мимо пришвартованной «Кристины» проплывала лодка. На веслах сидела юная девица с короткими черными волосами, открывавшими шею. Загорелая, с полными губами, раскосыми глазами и густыми бровями. Она гребла по-мужски — длинными, сильными гребками — и быстро продвигалась вперед. И всегда смотрела на «Кристину». А выстроившиеся вдоль борта моряки таращились в ответ. Девица не опускала глаз. Словно искала чье-то лицо.
Через два дня Кнуд Эрик понял, что она смотрит на него. Взгляды их встретились, он покраснел и отвел глаза.
Рикард и Альгот ее обсуждали. Девушка была одета в свободную фуфайку и молескиновые брюки, так что о фигуре судить было трудно. Однако в ее стройности сомневаться не приходилось, и это лишь подстегивало фантазию матросов.
А что до темных глаз и восточной внешности, то тут они не сомневались: не обошлось без лоцманского трапа — штормтрапа.
— По которому в Бангкоке на борт взбираются шлюхи, — пояснил Рикард.
Кнуд Эрик промолчал. Он предавался воспоминаниям о взглядах, которыми они обменялись с девушкой, и всякий раз краснел, вспоминая ее глаза.
Но в основном его мысли были заняты Вильгельмом. Ночью он не мог уснуть, а днем у него гудела голова.
На следующий день Дрейман помахал девушке. Она помахала в ответ, и ситуация разрядилась. Она всегда проплывала в одном и том же направлении, в сторону большого камня, за которым и скрывалась. Через пару часов вновь появлялась, но на сей раз к «Кристине» не подплывала, не смотрела в их сторону, только вперед, и энергично гребла.
Вопрос о том, куда она плавала и что там делала, тоже давал повод для дискуссий. Рикард делал сигаретную затяжку и высказывал предположение, что девушка посещает любовника. Дрейман отметал возможность подобной ерунды.
— Посмотри на нее, — говорил он, — ей не больше шестнадцати-семнадцати лет.
Рикард отвечал на это, что на Ньюфаундленде девки ранние, вид у него при этом был такой, словно он ждал расспросов: откуда же у него такие познания о девушках Ньюфаундленда?
Дрейман считал, что девушка берет уроки игры на рояле.
— На камне? — насмешливо вопрошал Рикард.
По крайней мере, они знали, кто она такая: дочка мистера Смита, высокого, крепкого мужчины, всегда одетого в брюки гольф и носки в шотландскую клетку. Он жил в просторном зеленом деревянном доме, стоявшем на невысоком пригорке за городом. Мистер Смит был грузоотправителем вяленой трески, и потому они считали его самым влиятельным жителем Литл-Бэя.
Иногда он поднимался на борт их корабля, но говорил лишь с Баером. Бывало, косился на Кнуда Эрика, но молча.
Однажды, после очередного посещения шкиперской каюты, он, как обычно, покинул «Кристину», не обменявшись ни словом с экипажем. Вслед за ним на палубу поднялся Баер и подошел к Кнуду Эрику. Сложив руки за спиной, он наклонился и тихо, словно опасаясь, что его подслушают, произнес:
— Мисс Смит хотела бы пригласить тебя в гости. Завтра в четыре часа. Получишь увольнительную.
Кнуд Эрик промолчал.
Баер наклонился еще ближе:
— Ты понял, что я сказал? За тобой придет человек из конторы мистера Смита.
Кнуд Эрик кивнул.
— Ну ладно, — сказал шкипер и выпрямился. Затем внезапно остановился, словно о чем-то вспомнил. — Поаккуратнее с этой девчонкой.
Он предостерегающе посмотрел на Кнуда Эрика, развернулся на каблуках и быстро ушел, как будто покончив с неприятным делом.
Остальные ничего не заметили, так что обошлось без комментариев. В голове у Кнуда Эрика было пусто. Он не боялся девочек. Он же часто сидел с сестренкой. Но лишь когда Антон положил глаз на Марию, до него дошло, что девочка может быть не только товарищем. Он не понимал, чего она хочет, и боялся, что из-за ее интереса его самого станут дразнить «девчонкой». Он станет выделяться, а если он чего и не хотел, так это выделяться.
На следующий день его забрали ближе к четырем. Рикард и Альгот глазели и кричали ему вслед. Сопровождающий всю дорогу до зеленой виллы игнорировал мальчика, как будто, как и шкипер, считал ситуацию неловкой и не хотел вмешиваться. У дома он без единого звука исчез.