– Вы соберите вещи, а я с фрау Анной подожду вас здесь. Можно так?
Афанасьев возражать не стал. Рассчитался за пользование гостиницей, отнес чемодан в машину – Пауль уже поджидал. Когда возвратился, Шене и Аня танцевали танго.
Вопреки возражениям Шене, Афанасьев расплатился за всех.
– По праву хозяина я провожаю вас, – заявил Шене.
– Тронут вашей любезностью, – охотно согласился Афанасьев – присутствие гестаповца избавляло от возможной проверки документов.
Шене стоял на перроне до отправления поезда, послал Ане воздушный поцелуй. Ой как хотелось Ане послать его к черту, да нельзя. Улыбнулась. Радушно помахала.
В купе они были одни. Аня обессиленно прислонилась к Афанасьеву, прошептала:
– О как я устала!
– Я тоже, – тихо ответил капитан.
Сидели молча, понимая, что каждая минута удаляет их от опасности, приближает встречу с друзьями. Если, конечно, ничего не случится…
Стояла уже глубокая темная ночь. Капитан выглянул в коридор: никого. Вышли в тамбур и на крутом подъеме, когда поезд значительно снизил ход, спрыгнули. Сначала Аня, за ней Афанасьев. Друг друга нашли быстро, а затем долго искали чемодан. Пришлось поволноваться: его снесло в кусты.
На базе их встретили ликованием. Возвращение товарищей положило конец томительному ожиданию.
***Капитан Афанасьев подробно рассказал комиссару о вылазке в город. Оба сошлись на том, что она прошла удачно: установили связь с разведчиком "Отто", получили от него ценные разведывательные сведения, выяснили многое, так необходимое разведгруппе "Пламя" для дальнейшей работы. От души порадовались за разведчика, сумевшего проникнуть в штаб армии фон Хорна.
– Каким мужеством, талантом нужно обладать, чтобы выдавать себя за немецкого офицера, собирать и передавать сведения очень важные для нашей родины! – воскликнул восторженно Белецкий. – Богата русская земля талантами! Так и хочется поклониться до самой земли "Отто" и его помощникам!
– Ты прав, Петр Тимофеевич. Такими людьми земля русская богата. Они свершают подвиги, не думая о славе, не заботясь об известности.
– Но ведь настанет время, когда народ узнает их имена и сможет им поклониться?
– Уверен в этом. Надеюсь, что и мы обнимем "Отто". Бросимся к нему, скажем: "Здравствуй, Сергей, Владимир или Олег!" – потом узнаем, как его зовут. Мы однокашники с тобой, Сергей. В одно время стали разведчиками!..
– Добавь: в самое тяжелое время для родины.
– Да, сейчас каждый из нас держит экзамен на звание советского человека…
Выйдя от комиссара, Афанасьев собрал разведчиков, ознакомил их с обстановкой в городе. Обратил внимание на те трудности, с которыми они могут столкнуться, когда попадут в город. Ответил на вопросы. Карлышева попросил задержаться. Тот ознакомил капитана с собственноручными показаниями штурмбанфюрера.
– Приведите его.
Пытливо посмотрел на обросшее, побледневшее лицо штурмбанфюрера, угостил папиросой.
– Вы правдиво все изложили?
– Клянусь своими детьми!
– Сегодня ночью мы позволим вам возвратиться к своим.
– Как понимать вас, господин начальник? – удивился немец.
– Вот так и понимать. Выведем в лес поближе к вашим и отпустим.
– Я стар, чтобы шутить со мной.
– С вами не шутят. Дело в том, что многое из того, что вы сообщили нам, мы успели проверить. – Афанасьев говорил, а удивление немца возрастало, это было заметно по его глазам. – Да, да, проверили, – продолжал Афанасьев, – и вы знаете, подтвердились ваши показания. Значит, вам можно верить, значит, можно отпустить.
– Оставьте меня в плену, это будет лучше. Отправьте в лагерь, там я дождусь окончания войны.
– Вы должны помочь нам, – решительно заявил Афанасьев. – Точнее говоря, хотя бы частично искупить свою вину. А сделать это вы сможете там, у своих.
– Они же меня расстреляют, если признаюсь, что все эти дни я был у вас. В лучшем случае будут подозревать, посадят в тюрьму.
– Не посадят, – уверенно сказал Афанасьев. – Мы договоримся, как вам надлежит вести себя, что говорить. Главное – держать себя в руках, не теряться. Помните, что у вас семья, дети и… новые друзья.
Штурмбанфюрер внимательно слушал и курил, глубоко затягиваясь, почти не выпуская дым.
– Я согласен, – выдавил наконец он, – только в случае моей смерти прошу позаботиться о моей семье. Вот ее адрес. – Он протянул аккуратно сложенную бумажку.
– Семья будет обеспечена, – заверил Афанасьев.
– Если можно, все исходящие от меня документы я буду подписывать псевдонимом "Фауст"… Для предосторожности, сами понимаете.