— На «Победах» раскатываете, а тут грязь развели… Вы думаете, это хорошо — под паутиной сидеть?
— Плохо, конечно… — виновато почесал за ухом Митрофан Кириллович.
В коридоре он встретил Хмельного. Тот спросил:
— Ну, как девица?
— Чистюля!.. Чуть ли не языком вылизывает.
— Видал, какую я сосватал!
— Погоди хвалиться. Сосватал!.. Мне бухгалтер нужен, а ты уборщицу привел. Поглядим, насколько она в своем деле востра.
Однако Дуняша оказалась востра и в исполнении своих непосредственных служебных обязанностей. Разбираясь в запущенном учете колхозного производства, она обнаружила, что трудодни начислялись порой неправильно. Выявились и явные злоупотребления.
— Митрофан Кириллович, — обратилась она к председателю, — есть у вас Леденев Геннадий Данилович?
— Есть такой — Генка-баянист. Чем он вас заинтересовал?
— По вашему распоряжению он был минувшим летом командирован на десятидневные курсы кормозаготовителей. Правильно?
— Совершенно верно. Помимо командировочных ему за каждые сутки по трудодню начислялось.
— А кроме того, ему записали еще двенадцать трудодней за работу на силосорезке. Выходит, человек одновременно и учился в Солнечном и заготовлял силос в Малых Сосенках. Как же он ухитрялся это делать?
— Постой, постой!.. Тут какая-то путаница, давай разберемся.
Однако, как ни разбирались, факт оставался фактом: Генка-баянист в те дни на силосорезке не работал, а в документах явная подделка.
— Ах, прохвосты! — возмутился Митрофан Кириллович. — Это Колька Рассохин, бывший бухгалтер, приписал ему. Они были друзьями с Генкой. Неужели придется ревизию делать? Вы, товарищ Березкина, поговорите с Петром Ивановичем. Может, замнем это дело? Рассохин-то в армии служит…
Хмельной занимал отдельную комнатку в том же доме, где жил и Глинский. Из окон комнаты было видно крыло радиолокатора.
Хозяина квартиры Дуняша застала за необычным занятием. На единственной своей ноге он, как журавль, стоял перед оцинкованным корытом и стирал белье. При появлении Дуняши выпрямился и некоторое время остолбенело взирал на нее — не ждал Петр Иванович появления нового бухгалтера у себя на квартире. Оба молчали. Было слышно, как лопались в корыте мыльные пузыри.
— Ну чего же вы у порога-то? — Схватив костыль, прислоненный к корыту, Петр Иванович проковылял по комнате, ладонью смахнул со стула какие-то крошки. — Проходите, садитесь. Извините, что беспорядок. Решил сегодня хозяйственный день себе устроить.
— Хозяйственный вечер, может быть?
— Вечер, пожалуй, — согласился Петр Иванович. — Днем-то всегда другие дела.
— Вот видите, а я к вам и вечером по этим самым другим делам, — сказала Дуняша.
Она рассказала ему о том, что обнаружила в колхозном учете, и о намеках Митрофана Кирилловича замять неприятное дело.
— Ничего заминать мы не будем, — твердо заявил Петр Иванович. — Завтра же создадим официальную комиссию и займемся ревизией. Молодцом, что раскопала!
Беседуя с девушкой, Петр Иванович все время косился на корыто, над которым поднимался пар, на кучу грязного белья, лежавшего рядом. Он чувствовал неловкость, будто был уличен в чем-то непристойном.
Жалость к этому одинокому, изуродованному человеку охватила Дуняшу.
— Петр Иванович, разрешите я вам постираю, — неожиданно для самой себя предложила Дуняша.
— Что вы! — испуганно замахал руками Хмельной. — Для меня это дело привычным стало. Нет, нет!..
Но Дуняша не слушала его. Сбросила вязаную кофточку, закатала по локоть рукава платья.
— Фартук какой-нибудь есть у вас? Впрочем, ничего не надо, я вашу рубашку подвяжу вместо фартука. Вот так, рукавами назад. А воду в чем греете?
— В самоваре.
— Грейте еще!
— Слушаюсь, товарищ командир!
Закончив стирку и уборку в комнате, Дуняша отправилась спать в правление колхоза, где для нее поставили железную койку — на случай, если девушка задержится на работе и не захочет ехать к себе в военный городок. Провожал ее Петр Иванович каким-то сумрачным, будто и не рад был, что Дуняша помогла ему по хозяйству.
КОЛЯ ВЕТОХИН ЕДЕТ В МОСКВУ
Итак, командир отделения радиолокационной станции младший сержант Николай Ветохин едет в Москву. Даже немножко ошалел бедный Коля от непривычной шумихи вокруг своего имени, своей личности, от многочисленных сердечных поздравлений, добрых советов, теплых напутствий и разных поручений. Он старается держаться солидно, быть вполне серьезным, как и подобает делегату Всеармейского совещания отличников боевой и политической подготовки, но по-детски радостная, чуть-чуть растерянная улыбка против его воли нет-нет да и озарит его добродушное лицо.