А щепетильный Володя Клюшкин понимает вопрос замполита по-своему: «Видно, плохо учит вас младший сержант, если вы до сих пор не можете даже знаки запомнить». Он растерянно мигает ресницами, притрагивается пальцем к головке ключа.
— Я, товарищ старший лейтенант, стараюсь передавать как можно четче, — говорит он, словно оправдываясь, — но… все равно не улавливают. Главное, точки и тире считают. Разве успеешь записывать, если считать?
— Конечно не успеешь, — подтверждает Алексей. Он снимает шинель и вешает ее у двери на гвоздик. — А что, если нам знаки перекладывать на музыку?
— Как это?
— Очень просто! Надо к каждому знаку подбирать какую-нибудь мелодию, тогда и знак запомнить будет легче. Послушайте, как звучит, к примеру, цифра два — две точки, три тире: та-та та-а та-а та-а. На что это похоже? Это похоже на мелодию старинной песни «Я на горку шла». Попробуйте сами отстучать на ключе.
Ключи начинают отбивать точки и тире. Званцев стоит посреди класса, широко расставив ноги, и наблюдает за лицами солдат. У одного физиономия расплывается в довольной улыбке: а ведь забавно, в самом деле; другой удивленно и радостно поднимает брови, воспринимая это самое «Я на горку шла» как великое открытие; третий постукивает ключом недоверчиво: а помогут ли эти хитрые штучки?
Рядовой Анисимов свирепо таращит глаза:
— Влепилось!
— Что влепилось?
— Эта самая… мелодия в мозги влепилась, вот оно какое дело-то. Навеки! Теперь двойку ни с одним знаком не спутаю при любой скорости. Ведь точно выговаривается: я на го-орку шла-а. Здорово, а?
Все соглашаются, что действительно получается здорово. Тут же коллективно начинают «сочинять музыку» для других знаков.
По совету Званцева Клюшкин передает знаки, сходные по звучанию. Начинающие радиотелеграфисты пробуют воспринимать их как музыку и вскоре убеждаются, что невозможно спутать букву «ж» с четверкой, букву «б» — с цифрой шесть. И как только они раньше с трудом различали эти знаки?
— Очень интересно получается! — восторженно заявляет рядовой Васин. — Зачем мне теперь считать точки и тире, если мелодию поймал? Верно?
Ученики Клюшкина только во вкус вошли, а учитель уже отворачивает обшлаг на рукаве гимнастерки, посматривая на циферблат ручных часов: пора собираться на занятия в вечернюю школу, что ведет Тамара Павловна.
Трудно, очень трудно приходится Владимиру Клюшкину! Плановые занятия по боевой и политической подготовке — раз, дежурства на радиостанции — два, учеба у Тамары Павловны, чтобы сдать экстерном экзамен на аттестат зрелости, — три, подготовка к повышению своей классности — четыре, занятия вот с этими радиотелеграфистами-любителями — пять. Письмо синеокой Люсе написать обязательно надо, а времени не хватает…
Клюшкин перечисляет свои труды-заботы, загибая один за другим пальцы на руке. Званцеву становится и впрямь жаль этого старательного и исполнительного паренька, у которого не хватает времени на письмо Люсе. Но пожалеешь Клюшкина — хуже сделаешь. Нет, не в жалости нуждается младший сержант!
Они идут по коридору казармы, и Клюшкин ожидает, что ответит ему заместитель по политической части. А тот берет его под руку и говорит полушутя, полусерьезно:
— Легко, Владимир Петрович, катиться с горки вниз. А подниматься на гору всегда трудно. Правильно?
— Да я разве жалуюсь? — вспыхивает Клюшкин, польщенный тем, что замполит называет его по имени-отчеству. — Я в лепешку разобьюсь, товарищ старший лейтенанту если надо!
— Зачем же разбиваться? Надо сделать, что задумал, а не разбиваться.
— Ясное дело! — Клюшкин вдруг озорно прищуривается: — В общем, «Я на горку шла».
— Вот, вот! — смеется Званцев.
— Ну, я побежал, товарищ старший лейтенант. Небось Тамара Павловна уже поджидает.
— Бегите. А я загляну в автокласс — там Дзюба с автокружком занимается. Значит, «Я на горку шла»?..
Где бы ни находился Алексей в тот вечер — в автоклассе, где сержант сверхсрочной службы Дзюба объяснял товарищам устройство дизеля, у операторов, планшетистов — всюду его неотступно преследовал один и тот же мотив: «Я на горку шла».
Но он не был назойливым, этот мотив.
Домой Алексей возвратился поздно вечером. Тамара к этому времени тоже только что закончила занятия со своими учениками. Урок английского языка — последний оставшийся урок — вел лейтенант Захарчук.