— И впрямь мельтешит за деревьями какая-то кикимора. Дзюба!
— Слушаюсь! — отозвался Дзюба, поднимавшийся на горку с лыжами — собирался прокладывать маршрут трассы лыжных соревнований.
— Ну-ка, добеги вон до той фигуры, что между деревьями маячит, — приказал старшина, — прощупай, что за птица.
Дзюбе выполнить такое поручение — все равно что Светланке с горки скатиться — одно удовольствие. Резко оттолкнувшись палками, он с места делает невероятный прыжок и мчится по направлению к «кикиморе». Только лыжи «разговаривают» да снег под ними поскрипывает.
Неизвестная притаилась за стволом старой корявой сосны. Она, как видно, рассчитывала, что военный на лыжах пройдет мимо. Но он катил прямо на нее. Тогда женщина заметалась, увязая в глубоком снегу.
Дзюба на ходу расстегнул кобуру прихваченного с собой пистолета.
— Стой, стрелять буду! — предупреждает он.
Женщина прижимается спиной к стволу молодой березки и стоит, запрокинув в изнеможении голову. Она кажется Дзюбе очень маленькой, жалкой, похожей на затравленного зверька. Верхняя пуговица на ее пальто расстегнута, обнажилась шея — тонкая и белая, как ствол березки.
Если б незнакомка убегала, Дзюба знал бы, как поступить. А что положено делать теперь? Он приближается к ней еще на несколько шагов и вдруг растерянно останавливается.
— Нина!.. То есть, Нина Васильевна! Это вы?
— Нет, Виктор, это не я, — произносит Нина, не меняя позы и не шевелясь, — это тень моя.
— Почему же вы тут… бродите?
— А что, разве запрещено? Гуляю вот по свежему воздуху.
Лицо у Нины посинело, и всю ее трясет, — как видно, и от холода и от внутреннего волнения. Дзюба пытается взять ее за локоть.
— Вы замерзли, Нина Васильевна. Идемте!
— Никуда я не пойду! — решительно отстраняется женщина. — Зачем туда мне?
И вдруг цепко хватается за рукав Дзюбы. Еще сильнее дрожа, выбивая зубами мелкую дробь, она торопливо, свистящим шепотом спрашивает:
— Как там… Мой-то как там? Жив? Здоров?
— Лейтенант Захарчук? Живой и здоровый. Что с ним сделается…
— Хотела хоть глазком… Одним глазком!.. Да что с тобой говорить!.. Мне к автобусу надо…
— Не дурите, Нина Васильевна! Идемте в гарнизон. Вы же насквозь простудитесь.
— Ну и ладно, что простужусь… Какое тебе дело до меня? И вообще… Умереть можно!.. Да пусти же ты меня! Ой, в глазах темнеет…
Вся обмякла Нина, продолжая обнимать березку. Отчаянный Дзюба немного растерялся. Что теперь делать?
Выручили его подоспевшие жены офицеров. Ни о чем не расспрашивая Нину, они подхватили ее под руки и повели к домикам. Тамара поддерживала ее с одной стороны, Марья Ивановна — с другой.
— Зашлась, — причитала Марья Ивановна, — совсем зашлась!.. Ох ты горюшко! Ну ничего, ничего… Мы тебя сейчас оживим!..
Нина сначала слабо сопротивлялась, потом примирилась с положением «арестованной». Только руки старалась высвободить.
— Да пустите вы меня!.. Больная я, что ли?
Продрогшую «шпионку» доставили на квартиру Лыковых, посадили возле горячей печки. Светланка при виде ее была и удивлена и разочарована: это же тетя Нина!.. Хотела было расспросить ее о странном поведении, но мать настойчиво гнала на улицу.
— Иди, лапушка, покатайся еще немного на салазках. — Марья Ивановна выглянула в окошко. — Ой, миленькие мои, Захарчук! Иди, Светланка, на горку, иди!..
Услышав про Захарчука, Нина встрепенулась, вскочила со стула.
— Что же теперь будет? — в испуге бормотала она. — Где он? Ну зачем вы привели меня сюда?..
Тут Светланка окончательно решила, что тетя Нина и в самом деле шпионка, раз боится чего-то. Хотя и страшно, но до жути интересно посмотреть, что будет дальше. Вот Захарчук появляется на пороге — худой, бледный, глаза злые-презлые. Ну и начнется сейчас!..
Что именно начнется, Светланке так и не удается увидеть: вытолкали-таки за порог. Впрочем, и мать ее поспешно оставила свою квартиру и побежала к Званцевым.
А Нина, обреченная, по предположению Светланки, на погибель, словно оцепенела посреди комнаты: стоит и не сводит настороженных глаз с Григория, который медленно приближается к ней. Шага два осталось до нее, когда он остановился, заложил руки за спину.
— Ну, здравствуй, законная жена! — произнес насмешливо. Хотел усмехнуться, но лишь скривил губы в жалкую, вымученную гримасу.
— Здравствуй, — ответила Нина. Ей нестерпимо хотелось броситься Григорию на шею, просить прощения, но она не пошевельнулась.