В «Новоселе» гостей встретили радушно. Митрофан Кириллович, знакомясь с Ворониным и Безугловым, успевал отдавать своим подручным всевозможные распоряжения, и все вокруг него вертелось колесом.
— Спасибо, спасибо, что решили навестить нас, — говорил он, и его круглые, гладко выбритые щеки лоснились от удовольствия, — дорогим гостям мы всегда рады!
Тем временем, пока Митрофан Кириллович, принимая гостей, отдавал своим помощникам разные распоряжения, а затем беседовал с подполковником Ворониным, гость, приехавший из далекой Орловщины, завязал оживленный разговор с Хмельным. Рыбак рыбака видит издалека. А тут и видеть нечего: оба инвалиды, оба пострадали в боях за Родину. Оказалось, что и воевали-то они почти рядом, в одной армии, и ранены-то были в одном месте — в районе села Рамушева, что под Старой Руссой, и общих знакомых-то у них немало. Начались неизбежные в таких случаях «а помнишь?». Без них беседа фронтовиков — не беседа.
После первых расспросов и первого знакомства решено было действовать «секционно». Ведущие артисты во главе с Виктором Дзюбой сразу направились в колхозный клуб, чтобы начать подготовку к концерту. Остальных Митрофан Кириллович, по просьбе Воронина и Безуглова, повел по поселку — показывать артельное хозяйство.
Особенно любопытным оказался гость с Орловщины. Он расспрашивал, как хранится зимой и когда вывозится в поле навоз, где и как выращивается капустная рассада, чем зимой подкармливаются пчелы, насколько глубоко производится вспашка под зерновые и пропашные культуры — буквально обо всем.
Не оставался в долгу и Митрофан Кириллович. Он тоже «вытягивал» из гостя все, что мог. Почесывая бритый наголо затылок, сокрушенно говорил:
— По этим показателям отстаем мы от вас, Сергей Петрович. Явно отстаем…
Или же самодовольно:
— А тут мы вас обскакали, явно обскакали!
Но разве сразу узнаешь большое артельное хозяйство? Договорились поддерживать дружбу, обмениваться делегациями, соревноваться. Прямо на улице руководители двух артелей крепким рукопожатием скрепили договор.
— Разнимите, товарищ подполковник, — попросил Глинский.
— Выходит, вы меня арбитром приглашаете, — засмеялся Воронин. — Это очень почетно, но гожусь ли я? От сельского хозяйства давненько оторвался…
— Вы у нас будете почетным арбитром, — сказал Безуглов. — Разнимайте, товарищ подполковник!
Ребром ладони Воронин разнял руки двух председателей. Затем снова соединил их.
— За вечную дружбу Прибалтики с Орловщиной! — сказал он серьезно. — Что же касается арбитража в вашем соревновании, то попросим вот его, старшего лейтенанта Званцева. Не возражаете, Алексей Кузьмич?
На массивном лице Алексея чуть заметно шевельнулись брови.
— Я человек военный, товарищ подполковник, — сказал Алексей, — и просьбу старшего начальника воспринимаю, как приказание.
— Э, нет! Тут дело тонкое, тут я приказывать не могу. Тут сама логика подсказывает, что вам, Алексей Кузьмич, удобнее всего быть арбитром в соревновании колхозов «Новосел» и «Путь к коммунизму». Вы завязали добрососедские отношения с Митрофаном Кирилловичем. Вы разыскали и пригласили в гости Сергея Петровича. Вы их свели…
— Много приписываете мне, товарищ подполковник. Чтобы встретиться вот здесь — эту мысль мне жена подала.
— Верно… Незаслуженно обидел я вашу супругу. А куда она исчезла?
— В клубе. Артистам помогает подготовиться к выступлению.
— Она у вас неутомимая.
— Именно неутомимая, — подтвердил Митрофан Кириллович. — Вот наши ребята ходят к ней на занятия. Уверяют, что все весною аттестаты зрелости получат. По партийной линии мы Тамаре Павловне других поручений не даем, она сама во все вникает. Стенную газету помогает выпускать, о новых книгах рассказывала, о советских художниках, о воспитании детей. Наши бабы молиться на нее готовы…
В это время на улице показалась Дуняша Березкина. Она торопливо шла от клуба, возле которого было многолюдно и шумно. Митрофан Кириллович подождал, когда она приблизится, и продолжал, будто не замечая ее, но так, чтобы она слышала:
— Или вот возьмите нашего бухгалтера Евдокию Трофимовну — ее нам тоже Тамара Павловна рекомендовала. Такие она строгости завела, что матерщины теперь не услышишь в правлении колхоза. Так и объявила: за каждое черное слово — штраф один трудодень. Да и нельзя при ней сквернословить: как глянет на нее колхозник, так и застрянет черное слово в горле. При всей строгости такая она у нас ласковая, нежная. Вся будто светится изнутри, честное слово!.. Да вы ее видели, выходила она из помещения, где правление колхоза находится.