На собственном опыте Званцев убедился, как трудно порой подбирать ключики к солдатскому сердцу. Взять хотя бы того же Семена Марченко, чей упрямый затылок, высоко подстриженный под «бокс», торчит сейчас перед глазами Алексея. Сколько пришлось помучиться с этим «трудным» солдатом, подбирая злосчастные ключики! Подобрал или не подобрал? Кто ж его знает! Вот за Дзюбу, пожалуй, можно поручиться, а за этого нет. Пока кто-то из старших рядом, все идет честь по чести. Отвернешься на минутку — того и гляди, даст «руля влево».
А среди молодых солдат есть двое-трое похлеще Семена Марченко… Подбирай ключи, замполит!
Может, изменения по службе ждут Алексея Званцева? Но что именно предложат ему в Солнечном? Командование ротой? Нет, не хотел бы он снова на строевую. По душе пришлась должность политработника, не менее трудная и ответственная, чем должность строевого командира…
— Задремал, комиссар? — прервал мысли Алексея майор.
— Нет, просто задумался…
— Я тоже задумался.
— О чем?
— Знаешь, Кузьмич, все-таки решение я принял правильное!
— Ты все о том же?
— Все о том же. Не могу я рассчитывать на военную карьеру. Нет у меня для этого данных, пойми ты это! Военной академии я не кончал, в теории слабоват. Практика, скажешь? На одной практике, други мои, далеко не уедешь. А военное дело, сам видишь, как развивается. Вон какая сложная техника пошла!..
Нахохлившись, Яков Миронович замолчал. Алексей тоже не возобновлял разговора. Так до самого Солнечного и не промолвили больше ни слова.
И вот идут они по гулкому коридору штаба полка. Паркетный пол навощен и натерт до зеркального блеска. Фигуры майора Лыкова и старшего лейтенанта Званцева отражаются в нем. Ступают провинциалы осторожно — не привыкли ходить по паркетам.
У окна, в глубокой нише, стоит полковое Знамя, завернутое в черный чехол. Рядом с ним похожий на изваяние часовой с автоматом на груди. Лицо у часового торжественно-строгое. Майор и старший лейтенант подносят ладони к фуражкам, отдавая честь боевому Знамени.
И невольно представилось Лыкову его прощание — очевидно, скорое — со Знаменем. На широком плацу выстроится весь полк. У приспущенного алого полотнища он, майор запаса, преклонит колено и прильнет губами к шелку, пропахшему пороховым дымом, овеянному ветрами многочисленных сражений, украшенному победными орденами. Он поклянется быть и на поприще мирного труда верным боевым традициям, высоко нести честь офицера-гвардейца. Да есть ли на свете такие трудности, которых испугался бы человек, прошедший суровую закалку войны, много лет прослуживший вот под этим боевым Знаменем? Нет таких трудностей!
— Вот так, товарищ старший лейтенант, — промолвил Яков Миронович.
По тону, каким были произнесены эти слова, по взгляду майора — какому-то одухотворенному, спокойному и в то же время исполненному решимости — Алексей сразу разгадал настроение Лыкова, его мысли. Он и сам при виде Знамени испытывал чувство радостной приподнятости.
— Вот так, товарищ майор, — тихо отозвался Алексей.
Кабинеты командира полка и его заместителя по политической части находились в самом конце коридора, один напротив другого. Когда Лыков и Званцев приблизились к ним, дверь с надписью: «Подполковник Воронин» — распахнулась, и на пороге показался командир полка полковник Рощупкин.
— А-а, вот они, гости из далеких краев! — воскликнул он. И, не закрывая двери, крикнул в глубину комнаты: — Прибыли из Малых Сосенок. Ну, давайте сюда, товарищи, к начальнику политоргана. Аркадий Игнатьевич, я думаю, мы вместе тут и побеседуем, а?
— Конечно! — послышался голос подполковника Воронина. — Проходите, дорогие гости, садитесь. Да не там, давайте сюда поближе, в мягкие кресла.
Сначала речь шла о делах в роте, о том, как праздновали Первое мая, о женитьбе лейтенанта Гарусова. Яков Миронович знал, что это все присказка, а сказка будет впереди. Глубокое кресло казалось ему жестким и неудобным.
Видя его нетерпение, Воронин сказал, обращаясь к командиру полка:
— Не томите вы их, товарищ полковник, выкладывайте главное, зачем вызвали.
— Хорошо, — согласился тот, — давайте о главном. Вашему рапорту, товарищ майор, мы ходу пока не дали. Есть такая пропозиция: предложить вам иную должность в полку.
— Писарчуком? — невесело усмехнулся Лыков.